Делай всё правильно. Ольга Ковалева

Часто. Да зачем я вру, я просто всегда тебя помнила. Ты тоже был немного иным.

      – Дрыщ я был, тощий, длинный дрыщ. Ты плакала, а мальчикам хотелось бегать, веселиться, я видел, что ты скрываешь от них слезы. Лысая, полноватая, в очках на цепочке и невероятно красивая молодая женщина, которая плакала и вытирала платочком слезы под огромными задымленными очками. Жара тогда была, страшная. Я каждый день ждал, когда привезут тебя и двух славных мальчишек, поставят огромный зонт, шезлонги, сумку с едой…

      – Ко мне подошел высокий парень, я не видела твоего лица, я тогда вообще очень плохо видела, только контуры, и потом у меня все время лились слезы, не останавливаясь. Ты спросил, хотите я с мальчиками поиграю, вам же тяжело ходить. Мы будем не далеко, рядышком.

      – Я думал ты меня пошлешь, а ты сказала, что будешь признательна, что тебе действительно тяжело и ходить, и дышать, и жить. Я не знал о твоей трагедии. Видел только твою боль.

      – Ты пообещал, что все будет хорошо. Я тогда тебе поверила. Никому не верила, тебе поверила. А ещё я была благодарна за страховку. Я же почти ничего не видела, ты подавал мне руку, мы шли плавать. В воде было намного легче. Мы даже играли в воде с детьми и там я забывалась. Я помню силу и надежность твоих рук, Дэн! Тогда я в тебя влюбилась. Не видела твоего лица, но влюбилась и очень этого испугалась.

      – Это был месяц моего семейного счастья, моя иллюзия. А потом вы исчезли.

      – а потом мы достроили бассейн. Я вот думаю, мы же тогда даже не познакомились. Я угощала тебя бутербродами и компотом, но мы не представились друг-другу. Почему? Странно все это. Дети звали тебя Дэн и я тоже.

      – Наверное тебе было не до того, ты переживала свое горе. И ты ела каждый день морковь со сметаной, для зрения. Две чайные ложки, и какую-то адскую смесь пила. Бурого цвета. Ты очень мало ела и начала худеть у меня на глазах. И волосы стали отрастать, беленькие и с каждым днем ты становилась все краше и краше, и я в тебя тогда влюбился. Дети сказали, что тебя зовут Ася. Такое нежное, тургеневское имя.

      – Дети всегда так произносили мое имя. Я не пережила бы тот месяц без тебя. Месяц, целый месяц по крохотной капле выходила из меня боль. Я была замужем, а ты, незнакомец, с красивым голосом и настоящим смехом, вытаскивал меня из ада каждый день. Каждый божий день того месяца. Я не могла рассчитывать на взаимность, толстая, полуслепая, лысая. Я взяла себя в руки. Я хорошо себе тогда объяснила, что могу потерять не только дочь, но и семью. Медленно стала терять себя. Я научилась управлять снами и во сне …

      – Так это были не мои сны, это ты меня пускала в свои…

      Таис захлестнула такая нежность, что сдерживать себя, останавливать, было кощунством и она выплеснула эту нежность на него, всю без остатка, получая взамен наслаждение невероятной силы.

      Больше не была она грешницей, все было правильно и естественно, правильно что его ладонь покрывает её грудь едва касаясь соска, уютно её рукам, сцепленным над головой с его рукой, естественны и непорочны нагота и жар тел, переживших