«Уния» и другие повести. Роман Воликов

учение о чистилище, опресноках и освящении даров в Евхаристии. Виссарион никейский так увлёкся, что предложил императору внести в Соборное определение отлучение от церкви для всех несогласных, но Палеолог его прыть умерил и отказал.

      Он всем своим видом показывает, что является жертвой обстоятельств. Брат его Дмитрий дожидаться официального объявления не стал и уехал на Пелопоннес.

      Папа Евгений пытался настоять, чтобы был избран новый патриарх Константинопольский, который Унию и подпишет. Палеолог, однако, проявил твердость и сообщил Папе, что новый патриарх будет избран только в Империи и всю полноту ответственности он берёт на себя.

      Торжественное чтение декрета о воссоединении церквей прошло в кафедральной божнице Флоренции при большом стечении народа. На греческом прочёл Виссарион Никейский, на латыни – Торквемада, Иоанн де Монтенегро, кардинал Родосский. После чего поставили подписи император и Папа. Затем – митрополиты. Виссарион и Торквемада облобызали друга и друга и поздравили христианский мир. Остальные молчали.

      Плифон на торжественной церемонии отсутствовал, сослался на болезнь. Затем прошла литургия, невзирая на возражения Исидора, по латинскому обряду. Митрополиты отстояли службу с постными лицами и отказались от приглашения на совместную трапезу.

      Вот такой грустный день – долгожданный день возрождения Вселенской церкви. По случаю Унии от имени банкира Медичи нам выдали немного грошей. Я бродил по торговым рядам у моста, выбирая гостинцы для родных, когда меня нашёл Димитрий Кавакис, ближайший помощник Плифона.

      – Когда уезжаете? – спросил он.

      – Через неделю, – сказал я. – Пора и честь знать.

      – Учитель хочет с тобой попрощаться. Если есть время, пошли со мной.

      – Я смотрю, ты не весел, – вместо приветствия сказал Плифон.

      – Чего уж радоваться. С такими вестями, полагаю, нас дома неласково встретят.

      – Миром правит сила, – сказал Плифон. – Римская церковь в очередной раз это наглядно продемонстрировала. Сила же, имея множество преимуществ, страдает одним недостатком – она слепа, движется наощупь и всегда, в конечном счете, проигрывает уму. Я завершаю один трактат. Как назову, пока не знаю, может быть, «О законах», в честь великого Ликурга, может быть, просто «Законы», возможно, «О добродетели», ещё не решил. Я повелел, чтобы трактат предали широкой огласке после моей смерти. Сейчас слишком опасно – и для меня, и для сторонников моей «Эллинской теологии». Хочешь, Димитрий почитает тебе? Вдруг пригодится в жизни.

      – Конечно, хочу, – сказал я.

      – Тогда слушай…

      – Всем людям от природы свойственно, главным образом, стремиться к счастливой жизни. Это единое и общее желание присуще всем людям и является целью жизни для каждого, ради чего они как раз и занимаются всем прочим. Однако следуют они этому общему желанию уже не одними и теми же путями, а каждый своим собственным. Одни проводят жизнь в постоянном наслаждении, думая