GRANMA – вся ПРАВДА о Фиделе Кастро и его команде. Зоя Соколова

манифесте-прокламации «Я обвиняю», говоря о природе политической власти в стране, Маркес заявляет: «Редко когда в политической жизни страны за все время существования Республики складывалась столь же сомнительная ситуация. Республика прибита к кресту из-за неуемного эгоизма и безудержных амбиций одного гражданина с мрачным прошлым, зафиксированным в анналах нашей истории. Фульхенсио Батиста Сальдивар – классический образец испано-американского деспота». И далее уточняет: «Сам факт существования деспотизма делает справедливыми любые методы борьбы с ним. Мы считаем законными все формы, начиная с письменного или устного протеста до повстанческого движения, направленного против репрессивных сил, являющихся опорой современного деспотизма».

      Деятельность авторитетного, знавшего цену своему слову Хуана Мануэля Маркеса на ниве политического просвещения кубинских эмигрантов после его гибели с глубокой признательностью охарактеризовал Фидель Кастро на состоявшемся в Гаване массовом митинге в его честь. Фидель назвал его «товарищем по созданию „Движения 26 июля в изгнании”», «замечательным оратором, чье пламенное слово вдохновляло и поднимало массы на битву».

      Атмосфера подготовки к отплытию кубинских повстанцев была напряженной. В этой напряженности просматривается одно обстоятельство, сложившееся еще со времен Марти. И связано оно с последним письмом Хосе Марти к мексиканскому другу, Мануэлю Меркадо. По существу это письмо-завещание, где он пишет: «В любую минуту я могу погибнуть за Родину – пасть, выполняя свой долг. Я знаю, в чем он состоит, и у меня хватит мужества выполнить его до конца. Мы должны добиться независимости Кубы, иначе Соединенные Штаты захватят Антильские острова и отсюда обрушатся на землю нашей Америки. Все, что я сделал до сих пор, и все, что мне еще предстоит совершить, – все для этого. Нам приходилось молчать и идти окольными путями – ведь бывают дела, требующие строгой секретности, и стоит объявить о них во всеуслышание, как на пути вырастают непреодолимые препятствия».

      Письмо осталось неоконченным. Оно датировано 18 мая 1895 года. Менее чем через сутки Марти погиб. Погиб на поле боя 19 мая…

      Такие характерные черты истинного кубинца, как верность дружбе и искренность, не могли не проявиться и в будущих экспедиционерах, осознававших свою ответственность перед революцией. Естественно, в такой ситуации хочется выразить свои чувства – может быть, где-то и в подражание Учителю – к приютившей тебя стране и друзьям, оставив им «на память» признательность и благодарность. Тот самый порыв души, который лучше реализовать, чем прятать в себе. Да и завершающие письмо Марти слова: «бывают такие искренние чувства…» – романтически настроенным юношей могли быть восприняты как долг перед мексиканским другом. Во всяком случае, именно таким я увидела двадцатилетнего Исраэля Кабреру Родригеса, пишущего письмо уже своему мексиканскому другу. Он выделялся среди соратников повышенной эмоциональностью в восприятии собственной