Сезон костей. Саманта Шеннон

самом деле пять дней. Именно столько паранормалы проводят в аду и лишь на пятые сутки получают антидот.

      – Для чего?

      – Чтобы сразу узнали свое место и не рыпались. Здесь ты никто, просто номер, пока не заработаешь знак отличия. Вернее, если заработаешь. – Лисс глотнула бульону. – В «Магдален» поселилась?

      – Да.

      – Небось, уже тошнит? Но повторю: тебе повезло. В «Магдален» для смертных относительно безопасно.

      – Сколько их всего?

      – Смертных?

      – Нет, резиденций.

      – Ах, это. Давай считать. Каждая резиденция – своего рода район. Человеческих из них семь: «Баллиол», «Корпус», «Эксетер», «Мертон», «Ориел», «Куинс» и «Тринити». Нашира живет в «Сюзерене», где проводили собрание. Дальше на юге – «Дом» и «Замок», точнее КПЗ, а эта дыра – Трущобы. Улица называется Брод-стрит, она идет параллельно бульвару Магдален.

      – А что за пределами города?

      – Пустырь, в просторечье – Безлюдье. Там все нашпиговано минами и капканами.

      – Кто-нибудь пытался его пересечь?

      Лисс заметно напряглась.

      – Да. – Помолчав, она вдруг спросила: – Долго парилась в Тауэре?

      От неожиданности я чуть не подавилась баландой.

      – Вообще там не была.

      – Ты что, с луны свалилась? – Видя мое недоумение, Лисс покачала головой. – Ясновидцев сюда привозят из Тауэра. Иной бедняга десятку там отмотает, прежде чем попадет в Шиол.

      – Не может быть! – Теперь понятно, почему мой сокамерник бормотал про девять лет.

      – Очень даже может, – вздохнула Лисс. – Рефаиты – прошаренные ребята, знают, как держать нас в узде, как усмирять. За десять лет Тауэр кого угодно обломает.

      – Кто они такие?

      – Без понятия, но не люди – точно. – Лисс макнула хлеб в баланду. – Строят из себя богов и требуют, чтобы перед ними преклонялись.

      – А мы, выходит, их почитатели, – хмыкнула я.

      – Не просто почитатели – им мы обязаны жизнью. Рефаиты любят напоминать, что защищают нас от жужунов. Мол, рабство – это ради нашей же пользы. Говорят, лучше быть рабом, чем покойником. Попасть в лапы к инквизитору – тоже мало радости.

      – Что еще за жужуны?

      – Так мы называем эмитов.

      – Почему?

      – Традиция. Слово придумали «алые туники», они и воюют с этими тварями.

      – И часто?

      – По сезону. В основном зимой. Услышишь сирену, будь осторожна. Один гудок созывает «туник». Если гудит непрерывно, прячься. Значит, жужуны наступают.

      – Можешь рассказать о них? – Я сунула в рот сухарь.

      – Разные ходят слухи, – задумчиво проговорила Лисс. Отблески пламени падали ей на лицо. – «Алые» обожают нас пугать. Поговаривают, будто эмиты умеют принимать разные формы и убивать одним своим присутствием. Еще болтают, что с виду они – ходячие скелеты и им нужна кожа. Сам черт не разберет, что здесь правда, но до человеческой плоти они точно жадные. Жить без нее не могут. Если наткнешься на обглоданные конечности или калеку без рук и