Сквозь тени 90-х. Том 2. Цена ошибок. Зайнетдинов Эльнар

царапнуло. Не делай так больше, пожалуйста!

      Ответом послужил очередной поцелуй. Кажется, этот метод отлично срабатывал, изгоняя получше экзорцизма тёмные мысли из её головы. А почему бы не закрепить результат?

      – Украду тебя в эту ночь, прибереги сил. Обещаю такие впечатления, о которых будешь вспоминать с дрожью!

      Кажется, она проглотила язык, а смущённая улыбка ее сияла ярче зеркальных шаров.

      Проблема решена, пора сосредоточиться на меню. Закажу себе литр апельсинового сока, спагетти «карбонара», пиццу с колбасками и беконом. Кормили меня как дворового пса всю неделю, так что натрескаюсь сегодня от души. С таким образом жизни лишний вес не грозит. Колбаски… сосиски… Где же ты, дорогой мой любитель сосисок? Славик, ты здесь? Проклятье…

      Грузная фигура Акулы оторвалась от кресла. Он поднялся на сцену не по боковым лесенкам, как все нормальные люди, а вскарабкался прямо по центру. Прежде чем начать разливаться песнями, он взял слово:

      – Поздравляю кореша с возвращением на волю! Каждый уважающий себя бродяга хоть раз должен хлебнуть СИЗОвской баланды! Давайте похлопаем вместе,  браток  снова на мазе! Вон там он сидит, – Акула указал на меня пальцем.

      Я шокировано осмотрелся, ловя на своей скромной персоне десятки взглядов. Большая часть посетителей кривилась, лишь столик Артура радостно голосил, поднимая стаканы и бутылки.

      – Эта песня посвящается братану, за которым я в огонь и воду!

      Я в детстве подружился с сигаретой,

      Бывало, по карманчикам шмонал.

      И папа ремешком лупил за это,

      Но я тайком, как прежде воровал.

      Меня девчонки рано полюбили

      И с вечеринок пьяного вели.

      Однажды было – чуть не посадили,

      За что "Жиган-лимоном" нарекли.

      Акула то наш, оказывается, фанат Михаила Круга.

      Зал гудел под знойный ритм, и компания Кабана уже вовсю отплясывала. Рядом, за соседним столиком, расположилась группка щёголей в дорогих пиджаках и начищенных до блеска туфлях. Самый наглый из них, молодой парнишка с выбритыми висками и вызывающе задранным подбородком, решил устроить представление. Громкий визгливый свист разрезал музыку, выражая неприязненное отношение к шансону и привлекая внимание всего зала.

      Артур медленно обернулся. В глазах сверкала холодная усмешка, а рука уже нащупывала макарыч за пазухой. Пританцовывая блатным полубоком, он приблизился к обнаглевшему пижону.

      – Иди-ка сюда, голубчик, – процедил сквозь зубы Кабан, небрежно помахивая пистолетом.

      Паренёк сглотнул комок страха. Медленными, скованными движениями, с понурой головой пижон последовал настойчивой просьбе. Кабан что-то крикнул ему в ухо, и вот уже бывший сноб пляшет в конвульсивных, нелепых движениях, фальшиво подпевая:

      – Жиган лимо-о-он!

      Зал взорвался диким хохотом.

      Когда композиция стихла, бедолага едва заметными шажками посеменил обратно к своему столику. Кабан довольно хлопал в ладоши, выражая восторг