Готамерон. Том III. Вестники бури. Андрей Цепляев

сразу его зарезать, чтоб не просить дважды или как там у алмеров говорится, – в шутку молвил он, но заметив растущую злобу на смуглом лице, добавил: – Палмир, дружище, в Магории отец не может выдать дочь замуж, если у жениха пустой кошель.

      – Плевать! Я люблю ее, Фергус. Мне скоро исполнится тридцать. Это очень много для кочевника. В моем роду в таком возрасте становятся знатными воинами, либо заводят семью.

      – Ты воин.

      – Я слуга губернатора, – с презрением молвил мужчина. – Днями торчу в этой камере, как пленник.

      – Все равно договорись с ее отцом, а не то вы станете изгоями. И про огонь Ниргала не вздумай говорить. Она не алмерка… или как вы там говорите?

      – Шелла, – ласково произнес страж, сделав ударение на последнюю букву. – Это значит «молодая женщина» на моем языке.

      Фергус проследовал к двери с решеткой и снял со стены масляный светильник.

      – Что-то ты зачастил? – заметил алмер, возвращаясь к еде. – Капитан хочет подготовить новое дознание?

      – Нет. Хочу сам их допросить.

      – Зачем? Эти шакалы выдержали семь пыток. Они ничего тебе не скажут.

      Он только усмехнулся и потянул за кольцо на двери. Теперь лицо стража казалось ему уже не таким дружелюбным.

      – Тот мерзавец, Браго, назвался хозяином воров, – проворчал Палмир. – Если это правда, то мы лишили кого-то заработка. Нам губернатор не заплатит за его голову.

      Затворив дверь, Фергус кое-как преодолел вереницу ступеней. Рана в боку мешала свободно двигаться, зато перестал болеть обрубок в том месте, где было правое ухо. Вдыхая сырой воздух, он проследовал мимо дверей с решетчатыми отверстиями. Справа на стенах висели кандалы. Последний раз Фергус спускался в подвал два дня назад. Сделал это поздним вечером, дабы у товарищей не возникли вопросы. Добряк Палмир не любил сплетничать, но частые визиты к соратникам Кассии могли вызвать подозрения и у него.

      Прокравшись к дальней двери, Фергус постучал по ней шестом и поднес к окошку светильник. Из темноты донесся звон цепей. Вскоре за решеткой появилось лицо со продольным шрамом на щеке.

      – Ниргал тебя разорви! Чего приперся, выродок? Опять будешь гвозди под ногти загонять?! – взревел головорез, ловко плюнув ему через плечо.

      – Ш-ш-ш, Браго. Я пришел один.

      Голос вора стал мягче.

      – Хвала Нисмассу, Фергус! Я уж думал, ты не вернешься. Что происходит в поддворье? Ты говорил с Армандом?

      По бокам всплыли еще два лица. Одно было совсем бледным, почти обескровленным. Губы второго узника дрожали, словно медовое желе.

      – У меня мало времени. В следующий раз я приду нескоро, так что слушайте внимательно.

      Вор кивнул. В камере зашуршала солома. Чей-то недобрый голос разразился проклятиями. Звон кандалов и ворчание не прекращались, до тех пор, пока Браго не прикрикнул на пленника.

      – Вас так и не рассадили? – спросил Фергус, подняв светильник повыше.

      – Всех держат вместе, – дрожащим голосом молвил юноша справа, изо всех