Эхо озера Велес. Лана Кермель

психическое отклонение. Гораздо легче все забыть, списать на бред, забить в дальний угол сознания и запретить всем упоминать. Часть правды знал только Ясен. Но привычно предпочел списать на стресс все, что говорила племянница. И вот сейчас искрящий электричеством комок нервов, отделился от тела и не беспокоил его риском перегореть.

      − Твоими молитвами, − ехидно ответил на вопрос Кир, – трогательная забота о моей жизни.

      Он демонстративно прочищал ухо, якобы травмированное звуковой волной. Парень стоял в тени раскидистого дерева и казался почти безмятежным. Ника, которая осталась стоять внизу почти спокойно рассматривала воплотившееся воспоминание. Или правильно сказать – возвратившееся? Прохладная ирония в стиле Джокера осталась.

      – Взаимность, – выдохнула девушка негромко.

      Природа наградила гаденыша особенным типажом – с такой натуры можно писать святых. Или грешников, тут как посмотреть. Весь секрет в глазах, в их выражении. В данном случае – цвет темной тины с искрами на дне был далек от святости. Ника не могла их видеть сейчас, но хорошо помнила колдовскую глубину. В ней можно утонуть однажды. Высокий лоб, выраженные брови, нос слегка с горбинкой и удивительно пропорциональные, уравновешенные черты. Под стать лицу и остальной облик – атлетическое телосложение, уверенная манера нести себя и звериный мрак во взгляде. Красивый? Возможно. Большинство людей бы так решило. Вероника, как настоящий эстет понимала, что данный образчик хорош собой, но находила его скорее отталкивающим. Слишком подавляющая аура – чужая и агрессивная, он слишком опасен, чтобы хотеть подойти ближе. Но она подошла. Что-то щёлкнуло. Курок, ключ в замке, или может быть кости? Нет, это парящая вверху Ника вернулась в тело.

      Сердце запоздало ухнуло сначала в желудок, а потом и в пятки. Перед глазами пронеслась карусель из разрозненных во времени воспоминаний, фантазий, снов. Их было сложно увязать в цепочку и разобрать на реальность и выдумку.

      …Кровь стекает по телу; ветер треплет черные волосы; руки неторопливо сворачивают чью-то шею; распахнутый в крике рот; язык медленно скользит по шее; затуманенные страстью глаза, и следом безумие в них. Мертвые тела, оторванная голова в руках убийцы, несет ее за волосы; эти же руки сжимают женские груди. Драка и нож; раздавленный сапогом цветок; вода, жадно утягивающая тело…

      Большинство картин сознание едва ли могло поймать за хвост. Прошлое, настоящее и фантазии перемешались в кашу и сперли дыхание. Ника все еще видела его глаза напротив, протянула руку в желании схватить. Или оттолкнуть? Наваждение разбилось и осыпалось о реальность:

      − Я сейчас все закончу, − голос Дары едва дрогнул, – а тебя никто сюда не звал. Ника, не переживай, слышишь? Дыши.

      Стало по-настоящему страшно. Отчего-то все логичные мысли растаяли как сигаретный дым в воздухе, который девушка все еще едва ли могла вдохнуть. А ноги налились свинцом – нереально сделать шаг.

      − Петух-то удрал, − доброжелательно напомнил