Шесть вторых жизней. Дмитрий Датский-Март

сидела в своеобразном трансе, наблюдая за тем, как мальчик работает, и переживая боль, которая подступала все ближе.

      Мальчик думал о своем. Он строил шалаш не в первый раз, поэтому его действия были почти автоматическими, заученными.

      Недалеко от его дома был небольшой лесок, в котором он втайне от всех на высоком дереве соорудил крохотный домик. В нем было все, что нужно было для комфортного проживания на несколько дней, – книги, еда, небольшой запас воды и еще много чего по мелочи.

      В самом начале при строительстве, когда местность еще не была до конца исследована, а большинство деревьев не изучены, он, руководствуясь чистой любознательностью и юношеской горячностью, залез на одно из самых высоких деревьев.

      Вид оттуда открывался потрясающий – вдалеке горная речушка, перед ней поляна, усыпанная ковром цветов. Мальчик понял, что именно на этом дереве он хочет построить убежище, крепость, место, которое он сможет назвать своим.

      В тот момент, когда мальчик слезал с дерева, он оступился. Быстрый полет вниз, отчаянные размахивания руками в надежде, что получится уцепиться хоть за что-нибудь, и в конце глухой удар о землю.

      Сразу после падения мальчик понял, что у него проблема с ногой: она болела, а чуть выше стопы еще и покраснела.

      Глотая слезы, ребенок побрел домой, стараясь не наступать на травмированную ногу.

      В итоге неутешительный результат – перелом стопы, мучительные, почти невыносимые девять недель домашнего ареста и усилившийся контроль со стороны родителей.

      Единственное, что радовало, – ему снова не нужно было ходить в школу. Домашнее обучение нравилось. Преподаватели присылали тему, он ее изучал, делал домашнее задание и отправлял в школу.

      Время прошло довольно быстро. Были прочитаны несколько десятков книг, потеряны килограммы веса, контроль родителей под конец вынужденных каникул обмяк, а школа казалась чем-то новым и невероятно интересным.

      Нет, все осталось по-прежнему, только вот у них в классе появилась новая девочка.

      Мальчик сразу почувствовал что-то неладное и… знакомое. Ученица держалась особняком. То, что на нее все обращают внимание, она воспринимала спокойно, даже, возможно, холодно.

      От нее веяло святым равнодушием, ледяным, полным ко всему безразличием. На вопросы других она отвечала спокойно, односложно, не торопясь. Мальчик старался смотреть на нее меньше, но глаза сами искали ее и в большинстве моментов находили.

      Мальчик сидел за последней партой на втором ряду, новенькая – на третьем за второй партой, и школьнику было удобно за ней наблюдать. Пропуская мимо ушей то, что говорил учитель, мальчик не сводил с новенькой взгляда. Он даже не понимал, на что конкретно он смотрит, ему казалось, что вместо живого человека перед ним находится образ, который манил видом, запахом, всем своим существом.

      Когда уроки закончились, мальчик не спеша стал собирать вещи, надеясь выйти сразу после девочки. Ему стало интересно, где она живет, чем увлекается, что ей нравится.

      У него не было желания знакомиться, нет, одноклассница