Ледяной плен Нортгейла. Таня Кель

глаза не выражали ни жалости, ни печали. В них темнела пустота. Всё страдание она выплакала там, у обрыва.

      Саороса увели. Они остались вдвоём.

      – Наклонись, – прохрипел король.

      Элиза не хотела, но отец схватил её за руку. Приподнялся.

      – Обещай, что продолжишь моё дело. Обещай.

      Его лицо покраснело. Выступили вены.

      – Почему? Объясни. Что они сделали тебе? – попыталась вырваться Элиза.

      Он откинулся. Со свистом выдохнул и начал рассказ.

      Когда принцесса была ребёнком, её мать, Вивиан Сильверлейн, заболела. Никто не знал, как лечить этот недуг, королева таяла на глазах. В то время она уже носила под сердцем Саороса. Эдгар созвал магов и попросил о помощи. Тогда все жили в мире.

      Волшебники варили зелья, произносили заклинания, колдовали. Но всё было напрасно. Жизнь медленно уходила из королевы. Поговаривали, что она и Саороса не выносит.

      Один маг предложил обратиться к силам разрушения, тёмным и неизведанным. Эдгар так любил жену, что согласился. Обряд провели. Вивиан, казалось, пошла на поправку. Однако она начала слышать голоса, нашёптывающие, что король её не любит и ждёт только наследника. Маги успокаивали, уговаривали не переживать, поили Вивиан целительными отварами. Но голоса не исчезали, звучали то тише, то громче, не оставляя ни на секунду.

      Королева стала ревнивой, всё время льнула к Эдгару. Боялась отойти от него даже на шаг.

      Маги уверяли, что это пройдёт, как только Вивиан родит малыша. Король верил и терпеливо ждал. Гладил любимую по волосам, утешая каждый раз, когда у неё случался приступ.

      Наконец, Саорос родился.

      Эдгар закашлялся. Он говорил всё тише, будто слова высасывали из него остатки сил. Глаза наполнились слезами. Впервые Элиза видела отца таким. Воспоминания явно причиняли боль, но он продолжил.

      На следующий день, после того как родился брат, Эдгар устроил пир. Король был счастлив: наконец-то появился здоровый и сильный наследник и Вивиан поправится. Всё остальное не имело значения.

      Но его обманули. По крайней мере, так потом решил Эдгар. Первое время после родов королева чувствовала себя хорошо. Голоса ушли. Но спустя несколько недель всё вернулось с большей силой. Малыша она видеть не хотела, а когда его приносили, кричала, чтобы сына унесли. Однажды слуги застали её с подушкой над кроваткой. С тех пор от Вивиан прятали малыша. Любовь к королю превратилась в одержимость. Вопли не смолкали. Она почти не ела, не пила, бросалась вещами в двери, когда её запирали, не спала. Успокаивалась только рядом с Эдгаром. Но стоило ему уйти, как королева крушила всё вокруг, смеялась, будто лишённая разума, а потом нескончаемо рыдала. Король страдал вместе с женой. Та продолжала умирать, только теперь иначе. Порой случались просветления, и тогда Вивиан просила убить её. Плакала и умоляла, чтобы её избавили от мук. Но после снова возвращалась в бесовский облик и продолжала буйствовать.

      В одну тёмную ночь Вивиан, как обычно, ломала мебель и металась по спальне. Эдгар пришёл к ней, чтобы успокоить. Так и случилось. Они