Шоколад с перцем, или От любви бывают дети. Тара Сивик

Но у меня на трусах пятна. Вы меня слышите?! У меня началось кровотечение. ТВОЮ МАТЬ! Кровянить он не должен. Ни в коем разе.

      За секунду у меня перед глазами промчалась вся жизнь, я шумно вдохнул носом воздух и понял: мне кранты. Разрыв сердца. Дышать не могу. Не так много я знаю о жизни (в том числе и в половой), но зуб даю, что правила гигиены не забыл. Правило номер один: никаких кровянистых пятен на трусах. Чистота – залог здоровья. Правило номер два: смотри правило номер один. Никакого правила номер два нет!

      Уж не спал ли я с психопаткой, решившей мне все порезать, как тыкву на Хэллоуин, пока я спал? Или, может, у нее в интимном месте зубы? Отец, когда я был подростком, предупреждал меня: держись от женщин подальше, сынок, кусаются. Я думал, он шутит. О боже, взглянуть нет сил. А вдруг кусочек оттяпан?

      – Успокойся. Это не в нашем стиле, но давай оценим ситуацию трезво, – выговорил Дрю, закинув ногу на ногу и обхватив сведенными ладонями колено. – Не заметил ли ты у себя следующего: ранее не наблюдавшихся выделений, жгучей головной боли, першения в горле, хронического поноса или излишнего потения ночью?

      И все это – идиотским голосом под рекламный ролик про сифилис.

      – Козел ты! Нет. Никаких признаков не было. Просто у меня на перце кровь, – раздраженно ответил я, тыча пальцем в осложнение, но не в силах глянуть туда.

      Дрю склонился и внимательно оглядел мой пах.

      – По мне, все в норме, – сказал он, пожав плечами, и встал. – Знаешь что? Ты, видать, подцепил единственную девственницу во всей общаге.

      Я так и сел. Спасенный перец болтался меж ног по ветру, челюсть отпала сама собой.

      Что? Быть того не может.

      Я проинспектировал себя от живота и ниже, убедившись, что кровавая резня, которую я сначала представил, мне привиделась. Никто над моим перцем мотопилой не надругался. Так, всего-то несколько красноватых полосок. Хотя – на мне, кажется, презерватив был. Как же, черт побери, такое могло случиться? Ведь было время, еще в школе, когда мы из этих проклятых штуковин водяные пузыри делали и никак не могли добиться, чтоб они лопнули, даже когда мы их прямо на гвозди бросали. Какое фуфло! Именно в тот раз, когда нужно, чтоб презерватив остался целехоньким, он решает заявить: «А вот накось-выкуси». Что-то вроде тупой анархии нерастянутых резинок.

      Впрочем, тут другое куда важнее: с чего бы это она меня своей целкой одарила? Зачем это девчонка позволила мне такое, когда я совсем лыка не вязал, не мог ей хоть какое-то удовольствие доставить? Вот завал так завал – песня! Я ее от секса, наверное, навеки отвратил. Наверное, думает сейчас: «Это всерьез? Это такого-то я ждала? Ни фига себе».

      – Я должен выяснить, кто она такая, Дрю. Нужно извиниться, – бормотал я себе под нос, вставая с кровати и натягивая боксерки с джинсами.

      – Ну, чел, ты даешь! Даже как ее зовут, не узнал? Ну ты и елдофон! – со смехом выговорил Дрю, вышагивая к двери в спальню и распахивая ее.

      Я натянул через голову футболку и последовал за ним, вбивая на ходу ноги в туфли.

      – Спасибо, Дрон, что успокоил меня, теперь мне куда легче. Серьезно. Ты пипец