Откровенные романы. Григорий Жадько

улыбаюсь, – она виновато растянула губы, и глаза у нее неожиданно повлажнели. Чувствовалось, что она сейчас расплачется.

      – Вы что сударыня?

      – Я такая по жизни и есть несчастливая. Это все от меня. Больше ждешь, настраиваешься – обязательно что-то случается, что ставит все вверх тормашками.

      – Так, так, так! Где у вас платочек? Слезы утираем Мария Александровна и к столу. У меня тут тоже кое-что есть. – Я покопался в своем объемистом саквояже.– Херес! Для поднятия настроения.

      – У меня разболится голова. Уже сейчас шумит, – сказала она неуверенным голосом.

      – Подумайте. Нельзя допустить, что бы внешние обстоятельства были сильней наших желаний.

      – Скоро темнеть начнет, пора возвращаться.

      – В этот раз нам никто не помешает, – сказал я твердо и достал наган из сумки, – пусть только кто-то сунется.

      – Господи! Какой ужас. Зачем он вам?

      – Служба Маша, служба. Тут у меня и пакет с секретными документами. Где их оставлять – не в гостинице же. Там замок любым гвоздем открывается на раз. А к документам – положено оружие. Вот нам и выдают, пистолет братьев Наган. Чудесный бой я скажу у этой вещицы. – Я легко крутанул барабан. Матово, желтым блеснули 7 патронов. – Тяжеловат, конечно, оттягивает карман. Вот кладу в саквояж.

      – Вы страшный человек!

      – Обыкновенный. Держите, я полстаканчика вам налил.

      – Наверно не стоит, – усомнилась Маша.

      – Попробуйте.

      – Что делать. Рискну. Но меня может затошнить.

      Мы пили херес, запивали клюквенным морсом с крекером. Иногда мне удавалось шутить, но Маша все больше смотрела в окно и была очень грустна. Когда пары хереса немножко затуманили мне голову, я, аккуратно подойдя сзади, повернул ее вместе со стулом. Маша немного растерянно взглянула на меня. Я опустился на пол у ее ног и обнял ее узкие лодыжки, которые торчали из-под длинной юбки.

      – Мария! Святая Мария! Если есть святые женщины, вы одна из них – чуть слышно произнесли мои губы.

      – Ну, какая из меня святая? Падший ангел!

      Стало совсем тихо, только было слышно, как назойливо билась муха о стекло.

      Я вспомнил наши бесконечно долгие поцелуи в поезде! Да – она точно, такая как я и думал …такая невозможная красавица, и так же нежна и стеснительна! А о доступности? Мечтал! И думал: «Такого не может быть!! Потому что такого не может быть никогда! Она замужем. Я не верил. Ни во что не верил. Желал чувствовать, что она рядом – совсем близко. Вспоминал ее теплые губы; закрытые трепещущие ресницы; горячее дыхание; голос, волосы – всю ее такую домашнюю, нерастраченную, желанную. И вот теперь эти отчаянные желания начинали сбываться. Сбываться вопреки всему.

      Взбираясь по икрам ладонями, я гладил ее ноги. Обтянутые тонким шелком они округло тонули в моих руках. Мои пальцы ощущали их плотную упругость… тонкий шов сзади. Смело открылись ее колени. Они были плотно сомкнуты. Черные тонкие чулки матово круглились, заставляя сильней биться сердце. Она была напряжена.