Боги как люди. Книга 2. Победитель остается один. Яна Ткачёва

звучал беспомощно. – И сон был похож на реальность. И было так больно…

      Я вздрогнул, не желая верить.

      – Давно ты видишь эти сны? – спросил я.

      – В первый раз случилось, когда… мне было около пятнадцати. – Она смутилась и сильно покраснела, но я не понял почему. – С тех пор они снились мне. Сны были странными, но в них не было ничего опасного. Ты просто все время путешествовал, и я думала… Думала, что такова твоя жизнь. Но убийства…

      Я размышлял, как мне поступить. Все отрицать или рассказать правду. Мириады мыслей проносились в голове за секунду. Все сомнения, страхи и вся любовь, которую я вложил в эту уже совсем не девочку. Воспоминания о других ее ипостасях, которых мы с Верховным звали сущностями. Как поступить правильно? Оставлять ее в неведении, надеясь, что она проживет обычную человеческую жизнь, или же рассказать все, что знаю сам?

      – Давай сегодня выйдем в море не для рыбалки, – медленно произнес я. – И я расскажу тебе кое-что.

      Она смело ступила на борт лодки, и я понял, что начинается новый этап моей долгой жизни.

      – То есть я чудовище? – выдавила Персефона между всхлипами.

      – Не вижу, чтобы ты была чудовищем, – неловко пошутил я. – Просто девчонка, может быть, немного тощая…

      Я ткнул ее пальцем в бок, пытаясь сгладить все то, что рассказал до этого. Но она не рассмеялась в ответ, а уткнулась лицом мне в плечо, и я почувствовал горячую влагу на своей рубахе. Ярко светило солнце, отражаясь от голубой воды, наша лодчонка качалась на волнах, а мы сами сидели на ее дне, расстроенные и подавленные. Я приобнял Персефону за плечи и покрепче прижал, даря утешение.

      – Что же нам делать? – шепотом спросила она.

      – Жить, – просто ответил я.

      Она внезапно отстранилась, поднимая лицо ко мне, и пристально посмотрела на меня странным взглядом.

      – Сколько тебе лет? – сипло прошептала Персефона. – Сколько я тебя помню, ты не меняешься.

      – Много, – усмехнулся я. – Очень и очень много.

      – И ты видел, как я появилась на свет? – с сомнением спросила она.

      – Да.

      – Фу! – Персефона нахмурилась.

      – Ничего не фу, – оборвал ее я. – Это был самый запоминающийся и трогательный момент в моей жизни.

      – Ты любил мою мать? – продолжила выпытывать Персефона.

      – Я был привязан к ней, хоть и недолго знал…

      – Нет, – нетерпеливо оборвала меня она. – Ты был влюблен в нее?

      – О… – я растерялся. – Не думаю… Я знал ее всего неделю.

      Я старался быть искренним. Я мог бы полюбить Клио, но у нас было недостаточно времени. Отчего-то в ответ на мои слова Персефона облегченно выдохнула.

      – Я хочу искупаться, – выдала она.

      Это было так неожиданно, что я не нашелся с ответом. Но в следующий момент она уже скинула просторное платье длиной до щиколоток и нырнула в воду, сверкнув белизной кожи. Мы и раньше купались вместе, но всегда в одежде, и она была гораздо младше. И у нее не было этих