Боги как люди. Книга 2. Победитель остается один. Яна Ткачёва

никому больше служить не хочу, – сказал я, глядя ей в лицо, но она так и не посмотрела открыто в ответ, и, не выдержав неизвестности, я спросил прямо: – Ты расскажешь мне, почему не дождалась меня и сбежала?

      – Тебя не было слишком долго, я поняла, что случилось что-то, – тихо сказала она. – И я не сбегала. Спряталась и видела, как ты пришел со своего доклада. И я видела, что он что-то изменил в тебе. Не знаю, что он говорил, но все это ложь!

      – Ты не ищешь мужчину из своих снов? – спросил я, уже зная ответ.

      Она испуганно вскинула глаза, впервые смотря прямо на меня. И в ее взгляде я увидел то, чего боялся. Там промелькнуло чувство вины. А потом она резко вскочила и побежала. Бросив вещи, бросив нож, которым до этого резала вяленое мясо.

      Ярость охватила меня. Всё правда. Она лишь использовала меня. А я и развесил нюни, как идиот. Трезубец ладно лег мне в руку, и я пустился в погоню. Кровь стучала в висках, гнев застилал глаза. На несколько мгновений мир превратился в пульсирующее средоточие красного. Она была лишь добычей, целью моей миссии, страшным лживым чудовищем, тварью, которая пустила корни в моей голове. Я ненавидел себя за то, что поддался сущности. Слабое безвольное ничтожество.

      Долго бежать не пришлось. Ее дезерты не были предназначены для скал. Она теряла силы, спотыкаясь все чаще. Мои ярость и боль вылились в последнем прыжке, с которым я настиг ее, вонзая трезубец в спину этой отвратительной ипостаси.

      Она рванула вперед, освобождаясь от острых зубцов, но дальше не побежала. Только сделала неуверенный шаг, а потом обернулась. И у этой твари было лицо моей Персефоны. Ужас душил меня, сердце грохотало в ушах. Из уголка рта сущности-Персефоны потекла тонкая розовая струйка.

      – В этот раз моя кровь – на тебе… – прохрипела она голосом Персефоны и осела на камни.

      Она плакала, и слезы, ударяясь о камни, отскакивали вниз. Но я и не думал их подбирать. Боль, такая сильная, что я подумал – приближается смерть, пронзила грудь. Отбросив трезубец, я кинулся к твари. Я ничего не видел из-за застилающих глаза слез. Подхватив Персефону на руки, я опустился на землю, уложил ее к себе на колени и похлопал по щеке. Все еще можно исправить. Но она слабо и вяло оттолкнула мою руку. Она не смотрела на меня, она плакала и смотрела в никуда, улыбаясь чуть безумной, но полностью счастливой улыбкой.

      Рыдания вырвались из меня сначала слабыми сдавленными хрипами, а после отвратительным звериным воем, полным боли. Я хотел замолчать, но не мог. Я звал ее по имени, но она не обращала на меня внимания до самого последнего вздоха. Я качал ее на руках, гладил закрытые веки, бескровные щеки и кровавые губы. Но ничто больше не заставило ее открыть глаза и сделать вздох. Я убил ее.

      Она была сущностью, принесла бы разрушение во все миры, использовала меня, и я убил ее. Но любить не перестал. И не знал, как дальше с этим жить.

      9. 861 год эпохи Каменных драккаров

      Посмотреть в глаза Доминике и Альберто я нашел в себе силы лишь полгода спустя. Сразу после