Пересечение: внезапные герои. Мишель Верса

Вей, «Отчаянные строки», раннее Версианское время

      Иннир открыл глаза. Процесс этот показался ему неожиданно долгим, в несколько этапов. Сначала он увидел узкий просвет, затем дифракционная решетка (да, он питал особую страсть к физическим терминам) из пушистых ресниц медленно распахнулась, пропуская то, что было снаружи. И только тогда его глаза тронул спокойный приглушенный свет.

      Это было первое, что он увидел. Следующей была серо-голубая обшивка стены, вернее, корабельного борта, хорошо вычищенная, но уже потрёпанная. Скруглённый потолок (как у древних звездолётов) с неяркими лампами, льющими приятный жёлто-рассеянный свет. Суровое бородатое лицо с невероятно светлыми глазами, светло-русыми вихрастыми кудрями под тонкой серой шапчонкой. Такие убитые шапки всегда носят механики, отметил Иннир машинально.

      – Доброго пробуждения, можно сказать, добрый вечер, – раздался голос, не принадлежавший бороде и шапчонке. – Вечер по местному определению, поскольку доброй ночи желают отходящим ко сну, а Вы, как бы сказать, наоборот, изволили проснуться. За бортом море, практически штиль. Наблюдается значительное отсутствие света, поэтому – добрый вечер…

      Йон открыто и в упор разглядывал незнакомца, пока Рони явно дезориентировал его светскими разговорами про вечер и всё такое. Вешал, как говорят, на уши лапшу, чтобы юноша не сразу опомнился. В очередной раз Йон отметил дипломатические таланты верного напарника.

      Голос Рони, видимо, не сразу дошел до сознания молодого человека. Он медленно повёл глазами, осматриваясь вокруг, остановился на лице Йона, и его собственное лицо приняло вначале выражение недоумения. Затем оно сменилось явным непониманием и парадоксальным смешением неудовольствия и облегчения, что так же отметил чувствительный Рони. Поэтому безоблачным тоном он продолжил сказки про вечер, движение навстречу космическим далям и страсть к подвигам.

      – К коим, кстати, относится Ваше спасение, – закончил Рони несколько иронично.

      В каюте повисло молчание. Йон продолжал буравить взглядом непрошенного и неброшенного (по их доброте душевной) гостя. Интеллект Рони считывал невербальные реакции молодого человека. Тот, судя по всему, медленно приходил в себя. Понял, что находится в лежачем положении, пальцами нащупал под собой мягкое одеяло (Рони настоял, чтобы робот застелил кушетку со всем комфортом). Он попробовал приподнять руку, ему это удалось с трудом. Рони отреагировал на это движение.

      – Ваша реабилитация еще в процессе. Вы, очевидно, подверглись очень сложному переходу… – осторожно и с очевидным намёком, делая акцент на последних словах, сказал он.

      Юноша открыл рот, провёл языком по пересохшим губам. Видимо, попробует заговорить. Но Йон и Рони не дождались очевидного «кто вы?» или «где я?». Вместо этого юноша сказал слабым хрипловатым голосом, растягивая слоги:

      – Живой корабль… аргант?

      – К Вашим услугам, – удивлённо, но учтиво отреагировал Рони. – Приятно, что мы, арганты, как Вы изволите именовать, или аргантумы, являемся заслуживающей