Твой счастливый конец. Никита Манцветов

задавалась одними и тем же вопросом: с чего вдруг он стал таким добрым?

      На следующее утро, девушка сидела за обеденным столом со своим отцом. Как начнешь день, так его и проведёшь, а день они всегда начинали с салата из зелени, жареного яйца на сковороде и кусочка хлеба. Желток в их семье когда-то символизировал солнце, радость, душевное удовольствие.

      – Ты такая взрослая, красивая, – медленно произнес отец, глядя на Вику с нежностью, – Жаль, что раньше я этого не замечал. Умная, безупречная. Я тебя очень люблю.

      Вику охватил очередной наплыв ужаса. Не то, чтобы она не любила комплименты и все такое, но от этих слов по непонятным причинам постоянно бросало в дрожь. Тем более, когда это говорил никто иной как отец.

      – Знаешь, ты все же очень похожа на маму. В тебе я вижу всю ее доброту и характер, ее умение принимать мир с открытым сердцем и нежность. – говорил отец, смотря прямо в глаза дочери.

      – Ты никогда мне о ней не рассказывал, – сказала Вика, ее голос звучал значительно тише обычного, – И ко мне только сейчас пришло осознание, что я никогда о ней у тебя и не спрашивала.

      – О, поверь, она была изумительна, – Отец вздохнул, его взгляд устремился в даль, – Я любил её, она любила меня. Мы были по-настоящему счастливы.

      – И что же случилось? – Вика почувствовала, как ком встает в горле, – Почему я не видела ее так долго? Я ее почти не помню, только частично, моментами, кадрами, не знаю, как объяснить. Но эти черно-белые фотографии мне ничего не говорят. Я не узнаю ее. Может потому что забыла? Перестала вспоминать? Не обращаю этому внимания?

      Мужчина поднялся и взял хлеб с высокой полки. Затем, глубоко вздохнул, присел обратно за стол и продолжил:

      – Сначала было как сон, как ночной кошмар, когда каждое утро просыпаясь, ты понимал, что нет той ласковой улыбки и любви. В принципе человека не было. Первые дни превратились в недели, недели в месяцы, а месяцы в годы без ответов, без признаков ее присутствия. Она ушла из дома и не вернулась. Вот, понимаешь, просто так. Отчаянье сжимало мое сердце, я не мог спать ночами, я не мог нормально дышать, а после, когда она перестала поднимать трубку, сердце начинало биться еще сильнее, кровь текла по жилам с бешеной скоростью и я не знал, что делать дальше. Звонки в полицию, разговоры с друзьями, усилия для поиска – все это лишь увеличивало безысходность. Годы шли ужасно медленно, я не опускал руки, но ответа не было. Я блуждал по мрачным улицам, вспоминая самые приятные моменты и у меня текли слезы. Шли годы, прошло много лет. И наконец, я сдался, словно последний волшебник без заклинания, я потерял последнюю искру надежды, сломав свою вообще юную палочку.

      После этого он еще долго сидел, видимо, заново прожил все это и вернулся в похожее состояние, что и несколько лет назад. Он чувствовал себя подавленно, заново начал заболевать. И болезнь эта была хуже любого вируса, бродившего в те времена по улицам. Болезнь по близкому тебе человеку.

      – У тебя не осталось никакой информации? Жива она или нет? Есть хоть какая-нибудь