Прости, любовь! Джокер. Елена Викторовна Грабовецкая

тоже, но сегодня надо, это лекарство, главное, пей, не отрываясь, как воду.

      Девушка взяла бокал. Казалось, ее маленькая рука еле держит большой стеклянный сосуд на тонкой ножке. Опущенные веки отбрасывали темные тени от длинных ресниц, белые тонкие губы коснулись жидкости. По лицу пробежала тень отвращения, застывший рот искривила гримаса, но она вздохнула и послушно стала пить, громко глотая и почти захлебываясь. Мужчина помог ей удержать бокал, потом поставил на столик.

      Огненная вода обожгла все ее нутро, казалось, что в средине разожгли печь.

      В голове звучала какая-то знакомая мелодия, стало тепло, потом жарко, потом очень захотелось спать. Девушка откинулась на спинку стула и немного запрокинула голову, глаза сами собой закрывались, наконец, она сдалась Морфею и уснула.

      Когда к столику подошла высокая блондинка в неприлично коротком красном платье, незнакомка ничего уже не слышала, она крепко спала, похожая в широком длинном плаще на маленького, несчастного птенца в гнезде, из которого торчала тонкая оголенная шейка, еле удерживающая голову, свесившуюся на бок.

      – Привет Джокер, – кокетливо произнесла длинноногая блондинка, трогая пуговицу спутника спящей девушки. Потом стала засыпать его вопросами:

      – У тебя вкус изменился?

      – Зачем ты напялил на нее свой плащ?

      – Она голая? – длинные пальцы модели умело проникли сквозь прореху, образовавшуюся между двумя пуговицами оттопыренного плаща.

      – Что ты сделал с девушкой?

      – Слушай, Сабина, это не повод для ревности, только что я выудил это сокровище из моря, одежда ее намокла. Никто из нас тогда не подумал, что нужно забрать мокрое. Ты можешь устроить ее на ночлег, пока я сбегаю, заберу одежду?

      – Хорошо, неси девочку в мой номер, как-то разберемся, – она небрежно бросила ему ключ.

      Джокер поднял девушку, спящую крепким сном невинного младенца, и понес к Сабине на второй этаж.

      Он не спешил, это позволило ему лучше разглядеть лицо своей ноши. У нее была особенная, редкая сегодня, естественная красота: маленькие пухленькие губки раскраснелись, на щеках появился румянец, даже ее темные блестящие брови были без татуажа, а щеки кругленькие, как у ребенка.

      – Что же заставило тебя топиться? – невольно подумал он. Наверное, собственная наивность. Похоже твой вздёрнутый носик завел тебя не туда.

      Он бережно уложил ее на кровать прямо в плаще и, прикрыв одеялом, спустился в бар. Взяв у знакомого бармена куртку, вышел на берег.

      Это была настоящая осенняя ночь, переменчивая и капризная. Луна то затягивалась тучами, то снова выходила. Ночной бриз пронизывал до костей, но мужчина бежал, и ему было жарко.

      Пляж возле яхт-клуба он знал вдоль и поперек. Найти раздевалку в дальнем углу не составило труда, забрав мокрую одежду, помчался в отель, думая о том, что надо бы Сабину попросить быстро высушить ее.

      Войдя в номер, мужчина обомлел.

      Спасённая девушка, крепко спала, не издавая ни стона, ни шороха, Сабина, низко склонившись над ней,