«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том II. СССР 1952–1988 гг.. Эдуард Камоцкий

не разбивались, а ночью были две вахты: одна начиналась после ужина и продолжалась до шести утра, а вторая с шести утра и до завтрака.

      Ночью на вахте стояли двое: один – рулевой – кроме руля управлял бизанью (задним парусом) и гротом (средним парусом), второй – вперед смотрящий – управлял стакселем, но главной его обязанностью было смотреть и информировать рулевого.

      – Вижу белый бакен.

      – Судно по левой скуле дает отмашку красным.

      – Сзади самоходка, дает отмашку зеленым.

      – Где красный бакен?

      – Не вижу.

      – Ищи красный бакен.

      – Красный прямо по курсу.

      Семь человек спят под тентом, команда состояла из девяти. Михаил в вахтах не стоял. Самую тяжелую вахту от ужина до утра приходилось стоять раз в четыре дня. Особенно тяжело было после рассвета, когда напряжение управления судном в темноте спадало. Спасал приемник, которым наш опытный капитан снабдил наше судно.

      Приемник он увидел в завкоме и выпросил его для похода. Завкому этот приемник был совершенно не нужен, но это была «материальная ценность». Это был громадный довоенный батарейный приемник, примерно 70 на 40 на 30см. с двумя громадными батареями – аккумуляторами, весом по несколько килограмм. Приемник и батареи он разместил под кормовой палубой, на которой сидел рулевой. Приемник иногда замолкал и рулевой стимулировал его деятельность легкими ударами по нему пяткой.

      Приемник, настроенный на маяк, сначала передавал последние известия и музыку для Челябинска, потом для Уфы, потом для нас и, наконец, для Москвы.

      Перед Саратовом мы проходили мимо летнего лагеря отдыха Саратовского Педагогического института. Девчата приглашали нас в гости, но Оборин сел за руль и повел корабль мимо. Наши уговоры не действовали, капитан был непреклонен, а на любом корабле во время хода командует только один человек, и принимает решение только капитан. Эх, девчата, никогда мы не узнаем, кто нас к себе звал.

      И, все же, после Саратова на корабле произошел бунт, но это было на стоянке перед ужином. Подошел бакенщик и предложил громадного осетра за 25р. Мишка сказал дорого и отказался. Мы обалдели – да когда еще мы вволю наедимся осетрины? Решили: «скинемся»; дело было уже в темноте, мы с Яшкой пошли по берегу, нашли бакенщика и завладели рыбиной. Осетра сварили и 9 человек три раза ели деликатесную рыбу «от пуза» и, все-таки, часть на жаре пропала, – очень маленькая часть.

      Всю Волгу мы прошли со снятым винтом, чтобы он не тормозил хода, а перед входом в Волго-Донской канал поставили винт и стали ждать подходящий караван, чтобы шлюзы пройти на буксире.

      Там, где канал входит в Цимлянское водохранилище, пойма Дона залита на глубину не достаточную для того, чтобы суда могли идти по ней напрямую. Суда идут по фарватеру над руслом Дона, которое обставлено бакенами, а берега Дона скрыты под водой на глубину много большую роста человека. Пойменный лес удалили так небрежно, что иногда пни, уж не пни, а остатки