Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.). Б. Н. Флоря

специально обратились к королеве и просили ее о содействии. Она, – заверял подканцлер, – пользуется большим влиянием на сенаторов и сам Ян Казимир стал королем благодаря ее поддержке[542]. На планы, которые связывала королева с соглашением с Алексеем Михайловичем, проливает свет другой разговор гонца с К. Пацем. Королева сообщала через К. Паца, что она готова быть царевичу вместо матери, когда после смерти Яна Казимира он станет в Речи Посполитой «дедичным» – наследственным государем[543]. Эта характерная деталь, как представляется, определенно указывает на то, какие планы королевская пара связывала с возможным избранием на польский трон царевича.

      Ян Казимир подобных слов не говорил, но на тайной, ночной аудиенции, где кроме гонца присутствовал только К. Пац, он недвусмысленно предостерегал царя против собственных подданных: «в Коруне Польской люди вольные, ныне хотя то и учинят, что царское величество в Коруну Польскую оберут… а впредь того в вольностях своих не здержат»[544]. Следует, однако, отметить, что все эти сведения стали известны царю и его советникам не ранее начала декабря 1656 г., когда переговоры под Вильно давно закончились.

      Пока обе стороны готовились к возобновлению переговоров, в развитии событий вокруг Риги обозначились неблагоприятные для планов русских политиков перемены. Миссия В. Унковского вопреки ожиданиям закончилась полной неудачей. Хотя и этого посланца в Митаве встречали с большим почетом (герцог прислал за ним собственную карету)[545], но вести переговоры с рижанами герцог по существу отказался («к рижанам листа пронести от шведов не мочно и послать к ним от них никого нельзя»)[546]. Отправляя Унковского, ему поручали выяснить, «есть ли на море корабли… датского короля и Галанских статов»[547]. Полученные известия были неутешительны. Правда, выяснилось, что голландские корабли стоят под Гданьском, но они «с шведом не бьютца», голландские дипломаты пытаются выступать как посредники в мирных переговорах между Польско-Литовским государством и Швецией[548]. Что же касается датского флота, то «датцких… воинских кораблей нигде не слыхать»[549].

      Известия эти отражали важные изменения в международной ситуации после прихода к Гданьску голландского флота. Карл Густав, оказавшийся в состоянии войны одновременно и с Речью Посполитой, и с Россией, не желал начинать и войну с Генеральными штатами. В итоге он пошел на уступки. Блокада Гданьска с моря была снята, было заключено соглашение, обеспечивавшее нейтралитет этого международного порта, и голландцы увели свои корабли[550].

      Позиция Голландии оказала влияние и на позицию Дании. В этом смог убедиться Д. Мышецкий, добравшийся до Копенгагена в начале сентября. На встрече, состоявшейся 19 сентября, когда посол добивался, чтобы датский король выступил против шведов, «не мотчав, нынешним летом», он получил ответ, что датского короля связывают союзные обязательства

542

Там же. С. 221, 224.

543

Там же. С. 220.

544

Там же. С. 224. От имени короля порицал польские «вольности» и пристав Рейнгольд Луковский: «при прежних королех в Коруне Польской почели быть вольности многие, не токмо что канцлер или сенатор и поветнои посол на сейму, на которое дело не позволит, и тем делам многие раскол чинят» (Там же. С. 222).

545

РГАДА. Ф. 63.1656 г. № 8. Л. 28.

546

Там же. Л. 44.

547

Там же. Л. 19.

548

Там же. Л. 50.

549

Там же. Л. 52.

550

Piwarski К. Rywalizacja francusko-austriacka o wpływy w Rzeczypospolitej w latach 1655–1660 // Poska w okresie drugiej wojny północnej 1655–1660. T. I. Warszawa, 1957. S. 394.