Рим. Роман о древнем городе. Стивен Сейлор

это мне?

      Вулка произнес что-то по-этрусски, потом перевел свои слова на латынь. «Если блоха достаточно долго болтается рядом, рано или поздно она увидит собачьи яйца».

      Когда Тит непонимающе посмотрел на него, Вулка рассмеялся.

      – Это, молодой человек, очень старая и очень вульгарная этрусская поговорка, которую, несомненно, не одобрил бы твой степенный дед. Сколько раз я видел, как ты тайком отирался возле строительной площадки и подсматривал украдкой, прежде чем окликнул тебя и спросил, как тебя зовут? И сколько раз ты возвращался с тех пор? И сколько вопросов ты задавал мне об инструментах, материалах и обо всех подробностях работы? Я не уверен, что смогу сосчитать! Рискну предположить, что во всем Риме не найдется человека, кроме меня, который знал бы о строительстве больше тебя, Тит Потиций. Если бы мне было суждено завтра умереть, ты мог бы растолковать работникам, что остается сделать.

      – Но ты не умрешь, Вулка! Юпитер ни за что этого не допустит!

      – Да и царь тоже, пока я не закончу этот храм.

      Тит подошел к одному из коней и осмелился его потрогать.

      – Я и представить себе не мог, что они будут такими большими и такими красивыми. Это будет величайший храм из всех, когда-либо построенных.

      – Мне бы тоже хотелось так думать, – не стал возражать Вулка.

      Неожиданно Тит вскрикнул и схватился за голову, за то место, куда угодил маленький камешек. А заметив, что в него летит еще один, отскочил в сторону.

      Из-за стены, которая скрывала незаконченные скульптуры, донесся взрыв мальчишеского смеха.

      Вулка поднял бровь:

      – Я полагаю, что это двое твоих приятелей, Тит. Боюсь, их нельзя пригласить посмотреть статуи, так что если хочешь к ним присоединиться, то тебе придется выйти наружу.

      – Тит! – громким шепотом позвал снаружи один из мальчиков. – Что ты там делаешь? Может, этот сумасшедший старый этруск пристает к тебе?

      Снова раздался смех.

      Тит покраснел. Вулка взъерошил светлые волосы мальчика и улыбнулся.

      – Не беспокойся, Тит. Я давным-давно перестал обижаться на поддразнивания школьников. Беги и узнай, что нужно от тебя этим непоседам.

      Тит неохотно покинул Вулку, а как только вышел с огороженной территории, подвергся нападению. Его приятели Публий Пинарий и Гней Марсий устроили засаду за грудой кирпичей. Один, выскочив оттуда, схватил его за руки, другой принялся щекотать. Тит вырвался. Остальные бросились в погоню за ним и пробежали весь путь до Тарпейской скалы, где все резко остановились, задыхаясь от смеха.

      – А что этруск показывал тебе там? – требовательно спросил Гней.

      – Наверное, они играли в одну игру, – сказал Публий. – Этруск сказал: «Я покажу тебе измерительный жезл, если ты покажешь мне своего Фасцина».

      Он указал пальцем на амулет на шее Тита.

      – Не больно-то интересная игра, – заметил Гней. – Фасцина каждый может увидеть.

      Тит скорчил рожицу и спрятал амулет