Потусторонним вход воспрещён. Екатерина Ландер

слегка опешил:

      – Не скрою, на мою успеваемость в институте не жаловались, но все же не талант.

      – Талант проявляется в деле. Давайте без предисловий: скажите, что вы думаете по этому поводу?

      Гусев достал телефон, что-то поискал, затем придвинул ко мне мобильник через стол. Фото захватывало угол картины. Темный однотонный фон. Камера фокусировалась на сети тонких угловатых вкраплений, точно звездочки трещин в местах шелушения краски. Я увеличил фотографию и пригляделся внимательнее.

      Теперь отчетливо проступали нитяные наросты плесени. Нечто похожее я заметил утром на листьях Надиного цветка. Хотя это, конечно, ерунда. Не может быть, чтобы и растения, и картины поражали одни виды грибков.

      – Чья это вещь? – спросил я.

      Гусев внимательно следил за мной, сцепив пальцы рук в замок и уперев в получившуюся конструкцию подбородок.

      – Одна из работ Кустодиева. Гораздо интереснее не чья она, а что с ней.

      – Что? – как попугай отозвался я и смутился. Глупо как-то. Или я чего-то не понимаю?

      – Как известно, плесень – болезнь, которая развивается на картине в течение многих лет. Поэтому периодически все работы музея осматривают, дабы предотвратить порчу или ликвидировать ее на начальной стадии. Здесь же, – Гусев перегнулся через стол и провел двумя пальцами по экрану, – мы имеем дело не с обычной голубовато-дымчатой плесенью. Это фото сделали неделю назад, а это – сегодня.

      Директор пролистнул несколько фотографий вперед.

      Я невольно присвистнул.

      Теперь поражение заполняло весь угол картины в кадре. Густая серо-зеленая поросль скрывала живопись, а кое-где и наползала на багетную рамку. Я сомневался, можно ли вообще спасти произведение после такого.

      – Колонии размножаются с чрезвычайной скоростью, и они словно «проедают» полотно по всей его толщине. Вы когда-нибудь встречали подобное?

      – Если честно, у меня было немного практики. – Я пристыженно пожал плечами.

      – Но хотя бы слышали о чем-то похожем?

      Гусев явно на что-то намекал, прежде чем сказать правильный ответ, но я лишь отрицательно помотал головой.

      – Наши местные реставраторы и вообще все сторонние специалисты, к которым я обращался, так же пожимают плечами. Сегодня обнаружились еще три очага на разных ценных полотнах. Поговаривают, мы столкнулись с чем-то неизвестным. Живым. Простите за каламбур, ведь грибок в каком-то роде тоже жизнь, но… Здесь речь идет о неких других качествах. О некоторых зачатках мышления…

      Знаете тип людей, которые нарочно говорят при других несусветную чушь и смотрят на собеседника. Посмеется? Недоуменно сморщится? Или прямо скажет: «Что за бред ты несешь?»

      – Если вы рассчитывали увидеть первоклассного специалиста, то, боюсь, вы ошиблись. Мне льстит ваше внимание, но эту картину уже не спасти. Во всяком случае, я тут бессилен.

      Гусев встал, прошелся вдоль кабинета, задумчиво поправил одну из масок на стене, затем вздохнул:

      – Искусство