Фургончик с мороженым доставляет мечту. Анна Фурман

ворча что-то о приличиях и заветных квадратных метрах, которые вновь оказались недостижимы. У этого человека никогда не было настоящей мечты – лишь цифры, буквы и бесконечные правила.

      Когда розовый монстр, подняв небольшое облако пыли, обогнул «Фургончик» и исчез на заднем дворе, Сольвейг открыла магазин. Она не знала, что делать с запасами мороженого, но, на ее счастье, слухи распространились быстрее лесного пожара.

      – Ох, душечка, мне будет не хватать вашего общества, – сетовала госпожа Дмитрова, наслаждаясь любимым пломбиром.

      – Ни у кого нет такого клубничного, – причитали дети.

      – Без вас этот город лишится части очарования, фройляйн, – заметил герр Ханц.

      Наполнив последний рожок, Сольвейг решила спуститься к морю. Варна пропиталась щемящей тоской, и только робкое, едва зародившееся желание снова увидеть Париж играло теплым южным ветром в волосах, раздувая паруса новой надежды.

      Даниэль сидел на берегу, подставив лицо лучам заходящего солнца. Пляж, как и всегда в это время, был пуст, не считая вездесущих чаек. Они носились над морем, высматривая мелкую рыбешку, и переговаривались на чаячьем: «Сюда-сюда! Дай-дай-дай!».

      Сольвейг опустилась на песок рядом с Даниэлем, не слишком беспокоясь о том, что может испачкать платье.

      – Теперь это и мое любимое место, – он улыбнулся, не отрывая взгляда от величественной морской глади.

      – Что вы задумали с этим фургоном?

      – Мы отправимся в путешествие на нем.

      – Это же безумие!

      – Не безумнее, чем забирать у людей мечты.

      Сольвейг притихла. Даниэль принял ее молчание за обиду и поспешил загладить вину:

      – Простите, я вовсе не…

      Внезапно чайки, собравшись в стаю, опустились ниже, словно увидели что-то, представляющее ценность. Одна из них с оглушительным криком спикировала прямиком на Даниэля и вцепилась ему в волосы, по-видимому решив, что это лучший материал для гнезда. От неожиданности он подскочил. Другие чайки, приняв это за сигнал, последовали примеру товарки. Сольвейг откинулась на песок, покатываясь со смеху. Отмахиваясь от чаек, Даниэль и сам стал похож на огромную неуклюжую птицу.

      – Признавайтесь, это ваши проделки!

      – Вас нужно спасать! – Сольвейг решительно поднялась и указала в сторону леса.

      Разъяренные чайки бросились следом. Они атаковали Даниэля, то камнем кидаясь на свою добычу, то взмывая вверх, пока на выручку не пришел прибрежный лес. Укрывшись в его тени, беглецы наконец смогли перевести дух. Теперь рассмеялся и Даниэль.

      – Я просто магнит для неприятностей!

      – Вы считаете, мы справимся с этим путешествием?

      – По крайней мере, скучать не придется!

      Отдавшись во власть веселья, они не заметили, как набежали тучи. Первая капля дождя разбилась о плечо Сольвейг. Вздрогнув, она задрала голову к небу. Сквозь листья и переплетенные ветви оно казалось таким далеким и в то же время близким. Свинцовые тучи с упреком взирали на две маленькие фигурки, заплутавшие меж вековых дубов. Сольвейг вдруг ощутила