Голод. Лора Таласса

уж эти богачи со своими игрушками.

      А теперь… теперь я смотрю на этот недостроенный бассейн. Только вокруг повсюду брызги крови: и на каменной кладке, и в самой глиняной яме, внутри…

      Поначалу мои глаза отказываются воспринимать то, что видят перед собой. Неестественно изогнутые руки и ноги, окровавленные тела, остекленевшие глаза… В яме лежит более дюжины человек.

      Боже милостивый! Нет, пожалуйста, нет!

      К горлу подкатывает тошнота, и я начинаю вырываться изо всех сил.

      Не для того я столько времени обманывала смерть, чтобы все закончилось вот так.

      Элоа кидается на стражников, словно дикая кошка, осыпая их бранью.

      Один из стражников выпускает ее, и на мгновение мне кажется, что ей вот-вот удастся освободиться. Но тут мужчина вытягивает из висящих на бедре ножен кинжал.

      – Пожалуйста! – уже плачет Элоа. – Я сделаю все что уго…

      Он пронзает ее насквозь – раз, другой, третий, прежде чем она успевает закончить свою мольбу о сохранении жизни. Кровь хлещет, я кричу и пытаюсь вырваться из рук держащих меня мужчин, чувствуя себя рыбой на крючке.

      Они убивают ее. Прямо у меня на глазах. Я все кричу и кричу, глядя, как Элоа истекает кровью.

      Тут-то в меня и входит первый нож – в тот самый миг, когда я смотрю, как умирает моя подруга. На мгновение мои крики прерываются: удар застает меня врасплох. А стражники раз за разом вонзают ножи теперь уже в мое тело.

      Я уже не могу дышать от боли. Ноги подгибаются, по телу стекают теплые струйки.

      Черт, больно! Такого я еще никогда не испытывала. Я хочу закричать, но от нестерпимой боли перехватывает горло.

      Я обвисаю в руках стражников. Они хватают меня за ноги и отрывают от земли. Все кружится перед глазами, и мне наконец удается издать мучительный стон, а мое тело уже раскачивается в воздухе – взад-вперед, взад-вперед.

      – Раз… два… три!

      Мужчины отпускают меня, и на секунду я оказываюсь в невесомости.

      А потом ударяюсь о дно ямы.

      Кажется, я теряю сознание от боли, хотя с уверенностью сказать трудно. Меня затягивает в воронку агонии и бреда. Сил не хватает на то, чтобы сосредоточиться на чем-то еще, иначе я, наверное, заметила бы цвет неба над головой или силуэты мертвецов вокруг. Может быть, даже попыталась бы подвести итоги своей короткой несчастливой жизни или надеялась бы наконец-то снова увидеть родных.

      Но все мысли вытесняет боль, и я не замечаю ничего, кроме того, как мне холодно и как трудно дышать.

      Сознание у меня мутится, глаза закрываются.

      Это конец.

      Я чувствую, как смерть вползает в мои кости. В такие моменты люди обычно собираются с силами и борются за жизнь.

      А я нет.

      Я сдаюсь.

      Глава 4

      Мне снова снится все тот же повторяющийся сон: Голод идет по полю сахарного тростника. Его рука лениво висит вдоль тела, кончики пальцев касаются стеблей. Под его прикосновением они тут же съеживаются и чернеют. Тлен распространяется вокруг него, пока не засыхает все поле.

      Жуткая