Рождение света. Том первый. Перл Каплун

снова переполняет злость, переливающаяся через край; тело начинает нагреваться, заставляя испаряться воду, что попадает на кожу. Чтобы выпустить накопившуюся ярость, бью кулаком о керамогранит, который податливо сыплется на пол, превращаясь в мелкую крошку.

      Эйлель, я ведь запретил ему вспоминать её. Он раз и навсегда попрощался с ней в тот весенний день…

      Я – тень былого – стоял, докуривая сигарету, ожидая, когда последние прихожане покинут старинную церковь. Сегодня я твёрдо решил, что это в последний раз. Сегодня окончательно отпущу и перестану приходить сюда, ведомый призраками далёкого прошлого, которого уже никогда не вернуть.

      Когда последние смертные вышли из пристанища глухонемого Господа, затворяя за собой массивную двустворчатую дверь, скрипящую на всю узенькую улочку Арко Делла Паче, я сжёг в пальцах окурок и медленно подошёл к церкви, освещаемой закатными лучами солнца. Внутри неё уже царил полумрак – священник потушил практически все свечи, оставив лишь несколько догорать у статуи Девы Марии с потрескавшейся краской. Самого проповедника нигде не было видно – видимо, он вышел через чёрный ход, – а я тем временем зашёл в служебную комнатку и машинально достал из шкафа цельную свечу и садовые ножницы. Всё происходило как обычно, как и все прошедшие амерс, но было одно отличие – внутри меня это более не вызывало никаких чувств.

      Подойдя к старой покосившейся двери, что скрывалась в тени бокового нефа, я достал из кармана ключ и открыл замок. Пред моими глазами раскинулся крошечный розовый сад – благоуханный и умиротворяющий. Сколько отвратительных воспоминаний навевает это место, и вроде я должен был давным-давно забыть о нём и сторониться, как грешники страшатся Гиенум, но почему-то вновь и вновь возвращался, почему-то именно здесь находил такое нужное мне состояние покоя… Только здесь, когда на вечный город опускалась ночь, я мог насладиться тишиной. Хотя если подумать, неужели кроме этого проклятого сада нет более ничего другого? Есть, конечно, однако только тут, как мне казалось, я мог думать более трезво. Во мне на краткое мгновение просыпалось что-то, что он потерял уже очень давно.

      Но этот раз был последний. Всё решено.

      Внутри меня царило абсолютное ничего. Пустота, будто безвоздушный вакуум – плотный и недосягаемый.

      Ступая по разбитой каменной дорожке, я направился сразу к склепу, поменял свечу в лампаде, а после оглянул в поисках изъянов розовые кусты, растущие вокруг недавно мной же выбеленной постройки. Следующий час я бездумно посвятил себя цветам, срезая поникшие от необычного для этого времени года зноя ветки и убирая с земли иссохшие листья, отмечая про себя, что больше этим мне никогда не предстоит заниматься.

      Но даже в тот момент у меня возникал вопрос: зачем я это делаю? С наступлением осени цветы увянут и цикл повторится вновь, и так из года в год, но такое произойдёт лишь с растениями. В отличие от людей, что неизбежно умрут, оставив после себя только корм для земляных червей, цветы на ветках вырастут вновь, наполняя