Сказания о недосказанном. Николай Иванович Голобоков

страха. Пусть даже это и арбузы. Ах, вот оно, радость и наших деревенских девочек, которые тоже любят арбузы.

      Шёпот. Шорох. Шелест… И. Вот, наконец, бахчааа.

      На самой макушке бугра, шалаш сторожа. Долго сидели, выжидали, проверяли, нет ли засады. И, и, поползли, поближе к бахче. Вдруг выстрел, казалось – мы вросли в колючки, – вонючки и вросли, влипли в, высохшую траву. Понятно. Сторож. Радости мало – стреляет для острастки, пугает, на всякий случай, а теперь смотрите, наберёт мешок арбузов и потащит домой. Так оно и получилось.

      Посидели. Подождали, когда уйдёт подальше.

      И только, когда он совсем скрылся, решили флангом зайти на бахчу.

      Собаки лаяли просто так. Привязаны были далеко, видимо, скорее для порядку, по привычке. Носами не могли учуять – далековато.

      Ах, как трудно без мешка или хотя бы сумки, один арбуз, хоть и большой, но что это пять кг, и один арбуз?! Два, вырываются и падают. Танталовы муки. А попробовать? Нет. Нельзя. Завтра утром будет делать обход и точка. Больше сюда хода не будет.

      … На толоку прибыло целых, и всего лишь три арбуза, на ттакууую компанию.

      Считанные минуты корочки арбузные летели в сторону оврага.

      Но…

      Были и более грустные походы за арбузами. Ох, и горькие тогда они, эти вкусные красавцы, когда в твоей заднице сидела и прижигала, дробинка или крупная кристаллическая, крымская соль.

      Потом было расставание с детством. Разъехались кто куда.

      *

      И, снова арбуз. Вернее встреча с ним, голубчиком.

      Ремесленное училище. Военный завод. Южное море. Почти присяга. О неразглашении тайны. Понятно. Сталинская эпоха. Шпиономания.

      И, вдруг опять арбузы.

      … Ночью, выходили по одному из угловой комнаты общежития. Там двадцать пять гавриков пытались заснуть, а пять смельчаков, рванули на бахчу.

      Город, нет, не город, – посёлок Аршинцево, уже спал.

      До бахчи топать было далеко. Шли молча. Голос мой, враг, твой и мой. Услышат и тогда…

      Услышали. И тогдааа.

      Арбузов не попробовали, а вот соли в зад двоим перепало. Остальные отделались лёгким испугом. Но самое печальное было впереди.

      Возвращение блудного сына.

      Почти.

      *

      … Возвратились. Подошли к корпусу общежития, послали одного в разведку. Он разделся и пошёл в одних трусах.

      Буд – то ходил в туалет, который был далеко, на, на, пять посадочных мест, на улице.

      На вахте его и затормозили.

      – Тыы, это! Что ты, верёвку проглотил? И три часа тянул – вытягивал её руками из своей задницы?!

      …Остальная братва, пыталась штурмом взять окна, заранее которые открыли. Ну и там встреча, воспитатели, фонарики, и страх. Страх.

      Сааамое страшное – приговор…прогонят из училища, а дома понятно – ремень и кнут. Кому что, а курочке можно выбирать,– что, лапша или просо. У нас не на выбор…

      Идя навстречу пожеланиям трудящихся,– такой был девиз при Сталине и позже. У нас не было такого,– на выбор. А как придётся, но с позором. Без выбора средства