Гранатовый человек. Ирина Спенсер

а потом они бросают доступных девчонок, или всю оставшуюся жизнь сами же и упрекают, что до свадьбы отдалась. Но она замуж за Володю не собирается, главная цель – институт, во что бы то ни стало нужно поступить.

      – Лилька, иди сюда, – позвал Володя снизу. Она спустилась и была представлена Володиному отцу. Это был крупный мужчина с ежиком русых волос и пристальным взглядом. Отец сказал что-то – она не поняла, что именно, но тон был такой, что она прочитала приблизительно следующее: ага, вот мы тебя и поймали, невидимая гостья. А то бегаешь мышкой, заставляешь нас беспокоиться за сына. Как они догадались? А-аа, наверное, по супу. Один столько не съест.

      Когда растаял снег, прогулки на лыжах прекратились, их встречи стали реже. Иногда Володя приходил к ней домой вечером, звал гулять, и они до глубокой ночи бродили по окрестностям, где Лиля давно знала все тропинки. Он расспрашивал ее о школе, и она начинала понемногу рассказывать про одноклассников. У них в классе было несколько местных знаменитостей.

      – Как так? – удивился Володя. – Давай подробнее.

      – Ну, во-первых, у нас учится дочка главного сектанта. Во-вторых, есть поэтесса, и я тоже хочу писать стихи, но боюсь, а она не боится.

      – Ты мне про сектантку расскажи, – требовал Володя.

      Но как можно было рассказать одно, умолчав о другом? Рассказ о Людмиле вытянул бы другие важные вещи. Лиля замыкалась, ограничиваясь общими словами.

      Люда была очень веселой девочкой, кудрявой и бойкой, училась средне, и не запомнилась бы, если бы не это примечательное качество ее биографии да еще то, что у нее отец, как говорили, был самым богатым в городе человеком, мог выкупить дворец культуры с библиотекой и кружками, даже стадион по соседству – со всеми спортивными секциями и тренерами. Люда отказалась вступать в комсомол, ей не разрешил отец. Лилю приняли, несмотря на некоторые сомнения старшей пионервожатой – это была молодая женщина с измученным лицом, она половину дня сидела в большой комнате на первом этаже, где на стенах висели фотографии пионеров-героев, стояло в углу старое знамя, и на длинных столах лежали толстые фолианты, содержанием которых никто из школьников не смел интересоваться. Сомнения Виктории – так звали старшую пионервожатую – имели под собой основу, никому до поры неясную, но опытный воспитатель, с головой погруженная в работу с пионерами и получающая за это деньги, не могла ошибиться. Но и Лиля углядела некие отношения Виктории с директором школы с одной стороны, и инструктором ЦК ВЛКСМ, курирующим пионерские организации района – с другой, и нарисовала странную геометрическую фигуру – это был квадрат без одной стороны: там, где полагалось быть мужу, зиял вход. Таким образом перевернутый для прочности не-квадрат походил на ворота, и в них стоял маленький человечек – сынок Виктории. Что-что, а отношения Лиля понимала не хуже Виктории, и та это чувствовала. Тем не менее, в положенное возрастное время красный галстук сменил комсомольский значок,