Завещание поручика Куприна. Александр Карасев

осветить писателям литературные проблемы, но по настоянию писателей осветил политические. Впрочем, в этом есть своя логика.

      Тем не менее! Несмотря на все перекосы, свойственные любой системе, значение Липок во всех отношениях переоценить трудно. Пусть невпопад, пусть брак и титулование новых графоманов – это всё уйдёт и утрясётся. Результат всё равно налицо. Ради одной Ирины Мамаевой стоило организовать Форум молодых писателей России, прогоняя через него ежегодно полторы сотни человек и трудно поддающийся подсчёту ворох провинциальных текстов.

      А что до «мысли народной», то и в советские времена не все поддавались соблазну различных свершений и героических будней, знаменовавших важный этап. И в советское время из тех, кто писал о свершениях, кто-то выстоял и создал произведение литературы – Василий Шукшин («Любавины»). Выстоит и Ирина Мамаева. Мне почему-то очень этого хочется. Может потому, что и сам выехал на социально-значимой темке и ощущаю в Ире Мамаевой в некотором роде подельника. А мальчики с кошечками пока остаются в посёлке Узлы, включая Васю Белочкина.

      2007

      Об уровне современной литературной критики

      Современной литературной критике не известны механизмы и принципы процесса создания литературного произведения. Не знает литературная критика и критериев отличия произведения литературы от всего прочего. При этом утверждается, что никаких критериев знать и не нужно – они только скуют свободу творчества и критический порыв.

      Поэтому сейчас критик не может отличить рассказ от эссе, дневник от романа, письмо от повести, а заметка из «Живого журнала», если случайно попадёт на страницы «Дружбы народов», немедленно обретёт статус произведения литературы. По этому принципу воспоминания Алексея Ефимова «730 дней в сапогах», появившиеся с лёгкой руки Леонида Юзефовича на страницах «Дружбы народов» (2005. №9), становятся произведением «военной прозы» – в них написано что-то военное.

      В вопросе определения жанра этой «военной прозы» критика вышла из тупика таким образом – «А это человеческий документ!», и зачислила Алексея Ефимова (хороший парень, кстати сказать) не только в «военные прозаики», но и в «новые реалисты». И это правильно, потому что нелепое сочетание не сочетаемых слов представляется литературным критикам основной задачей их специальности. Термин «мемуары» больше не может устраивать критику. Для творчества ей нужен туман, а не определённость. А если у какого-нибудь критика поинтересоваться, что он имеет ввиду под странным словосочетанием «человеческий документ», он, вероятно, разовьёт свою мысль на два печатных листа в толстожурнальном формате, где заметит, что встречаются документы ещё и на породистых собак.

      Примечательно, что такие же армейские воспоминания (но искренние и без позёрства) Ильи Анпилогова (Континент. 2002. №114) «человеческим документом» не стали,