Хенемет-Амон. Павел Сергеевич Марков

поднялись. Взгляд синих глаз снова уткнулся в стену напротив. Но мысленный взор видел Уасет, тонущий в оранжевых лучах закатного солнца.

      Шаги стихли в четырех махе[11] от нее. Он покорно выжидал, пока она соизволит с ним заговорить.

      Не оборачиваясь, она поинтересовалась. Ее голос отдавал легкой хрипотцой.

      – Как он?

      – У него лихорадка, о, госпожа моя, – ответил гость сладким тоном, подобно меду диких пчел, – слишком сильная. Возможно улучшение, но… – он многозначительно замолчал.

      – Но, что? – нетерпеливо бросила она.

      – Но неизвестно, будет ли оно. Пока что… все очень плохо.

      – Ясно, – в ее словах не сквозило и толики сожаления.

      – Врачеватель сообщил мне, что он не встанет с постели.

      – Как долго?

      – Быть может, что… уже никогда.

      Она поджала губы. Ее глаза сузились.

      – Этот нубийский[12] поход стоил слишком дорого, – процедила сквозь зубы она, – а он больше ни о чем другом не думает! Как и его сын!

      – Госпожа моя…

      – У него нет права на Та-Кемет! – дыхание перехватило, она задохнулась от ярости. Пальцы заскребли по кирпичу. – А он… а он… тринадцать лет я… ар!

      – Не гневайся, моя прекрасная госпожа, – вкрадчиво произнес он, – они не стоят твоего божественного покоя.

      Она вновь на мгновение прикрыла глаза и шумно вдохнула. Горячий воздух обжег легкие, но заставил сердце биться ровнее.

      «Его голос… так приятно слышать его голос. Он успокаивает лучше самых нежных благовоний».

      Она снова подняла веки. Дыхание пришло в норму.

      Солнечный диск достиг горизонта, коснувшись его нижним краем. Ра готовился к очередной встрече с Апопом[13].

      – Верно, – уже спокойно бросила она. – Голова должна быть ясной.

      – О, моя богиня, она у тебя подобна чистому небу, – все так же вкрадчиво проговорил он.

      Пальцы прошуршали по рисунку антилопы. Руки медленно соскользнули со стены, а затем она скрестила их на груди.

      – Пусть у него нет прав, – слова тихо срывались с ее уст, – но я всегда просчитываю наперед. А это значит, надо действовать. Пока еще не поздно. Что скажешь?

      – Храм Ипет-Сут[14]? – тут же предложил он.

      – Может быть, но… – подумав, она решительно мотнула головой. Черные, как смоль, волосы парика описали дугу и вновь опустились, едва касаясь прямыми кончиками плеч. – Слишком рискованно… и ненадежно.

      Она услышала, как зодчий скребет пальцами по бритой голове.

      – Тогда мне придется подумать об этом еще немного, – молвил он, – но я обещаю скоро что-нибудь сообразить.

      В воздухе повисла тишина, в которой были слышны лишь звуки их собственного дыхания.

      Какое-то время она молчала. Ее красивые глаза отстраненно разглядывали кирпичную кладку, не замечая, как покои погружаются во мрак. Наконец, нежные пухлые уста разомкнулись. В словах, сорвавшихся с них, сквозила неприкрытая ненависть.

      – Я