Левая рука тьмы (сборник). Урсула Ле Гуин

холмы и леса качнулись и уплыли куда-то вниз, далеко-далеко… Голова у Роканнона закружилась, и он обеими руками ухватился за тех, кто поднял его над землей. Все они как бы нависали над ним; в воздухе шуршали их черные крылья.

      Летели они долго; Роканнон все еще порой пытался очнуться от этого монотонного кошмара, но слышал над собой шипящие голоса и шум множества крыльев, несущих его все дальше и дальше… Потом вдруг полет превратился в долгое пологое скольжение вниз. Мимо него невероятно быстро промелькнул светлеющий восточный край неба, земля качнулась навстречу, мягкие сильные руки, державшие его, разжались, и он, оказавшись на свободе, тут же упал. Но не ударился. Голова страшно кружилась – он не мог даже сидеть; лежал, раскинув руки, и растерянно озирался по сторонам.

      Лежал он на полу из ровных отполированных мелких плиток. Справа и слева вздымались стены, в утреннем свете казавшиеся серебряными, очень высокие и прямые, чистых очертаний, будто высеченные из стали. За спиной высился огромный купол какого-то здания, а впереди виднелись ворота, без арки или перекрытия, а за ними целая улица таких же серебристых домов, лишенных окон, но четких благородных очертаний, похожих друг на друга, как близнецы, и выстроившихся абсолютно четкими рядами вдоль улицы, создавая чистую геометрическую перспективу, и в рассветном полумраке начисто лишенных теней. Это был настоящий город. Не какая-то деревушка каменного века или замок, но действительно великолепный город, строгий и грандиозный, образец высокоразвитой технологии. Роканнон сел; голова все еще немного кружилась.

      Стало светлее, и он сумел различить отдельные предметы в полумраке двора – какие-то свертки или груды вещей; вершина одной из этих бесформенных куч поблескивала золотистым светом. С ужасом, окончательно пробудившим его сознание, он разглядел знакомое темное лицо под копной спутанных соломенных волос. Глаза Могиена были открыты и неподвижно смотрели в небо.

      Все четверо его друзей лежали такими же неподвижными грудами. На лице Рахо застыла ужасная гримаса. Даже Кьо, который при всей своей хрупкости казался совершенно неуязвимым, лежал, не шевелясь, с открытыми огромными глазами, в которых отражалось бледное небо.

      И все же они дышали – медленно, тихо. Роканнон приложил ухо к груди Могиена и услышал слабое биение сердца, очень замедленное, глухое, точно доносившееся откуда-то издалека.

      Странные звуки в воздухе заставили его инстинктивно припасть к земле и застыть, отчего он стал похож на своих парализованных товарищей. Чьи-то руки трясли его за плечи и за ноги. Потом его перевернули, и он, оказавшись снова на спине, увидел перед собой лицо: крупное, вытянутое, довольно красивое и удивительно мрачное. Темнокожая голова была полностью лишена волос, не было даже бровей. Глаза чистого золотистого цвета смотрели на него из-под тяжелых, лишенных ресниц век. Рот был небольшой, изящных очертаний, губы сомкнуты. Нежные сильные руки пытались разжать Роканнону зубы и открыть рот. Потом еще один высокий человек склонился над ним, и он