Третья жена. Лайза Джуэлл

завораживающего разнообразия собак: у одной уши волочатся по земле, у другой – торчат до неба, у одной морда приплюснутая, у другой – острая, одна размером с белку, другая – с лошадку.

      – Связи.

      Он почесал подбородок, изображая сочувствие к затруднению Джейн.

      – Что ж…

      – Можно, я подумаю? – попросила она, вешая на плечо бело-серую сумочку.

      – Разумеется, разумеется! Вы же единственная, кто ответил на объявление, так что мяч не покидает ваши ворота.

      Джейн одарила его улыбкой.

      – Отлично. Можно будет зайти еще? Скажем, завтра? Взгляну на нее еще разок.

      Эдриан засмеялся. Какая странная!

      – Можно, только меня трудно застать дома. У вас же есть мой номер телефона? Сможете позвонить?

      – Конечно. – Джейн протянула ему руку. – Я позвоню утром, но не слишком рано. Попробуем договориться.

      – Хорошо. – Эдриан повел гостью к двери.

      – Ух ты! – воскликнула Джейн, увидев на стене, над его письменным столом, белую исчерканную фломастером доску. – Настоящая головоломка!

      – Именно головоломка. Как и вся моя жизнь. Это, – Эдриан указал на таблицу, – спасает меня от полного экзистенциального хаоса.

      Джейн задержалась и с улыбкой провела пальцем по строчке «Перл 10 лет. «Страда» на Аппер-стрит, 18.30».

      – У вас готов подарок?

      Вопрос застал его врасплох. Назойливо, но ведь разумно!

      – Да, – ответил Эдриан, – подарок я купил.

      – Молодец! Хвалю за организованность. Что ж, завтра я позвоню. И спасибо, что дали мне время на размышление. Решение очень важное, торопиться нельзя.

      – Нет, ни в коем случае.

      Он закрыл за гостьей дверь и почувствовал потребность привалиться к ней плечом, как будто женщина, уходя, забрала с собой его центр тяжести.

      Идея доски принадлежала Майе. Майя была из тех, кто сразу зрит в корень и схватывает суть дела. А суть заключалась в том, что, хотя все его желания сводились к тому, чтобы все были счастливы, он постоянно причинял людям несчастья. Ему хотелось безразличия, хотелось уметь пожать плечами и сказать: что ж, такова жизнь, никто не совершенен. Но стоило ему забыть про день рождения ребенка или про свое обещание посетить детский спектакль или церемонию чьего-то награждения – и его переполняла испепеляющая ненависть к самому себе. Его нестандартная, беспорядочная семейная жизнь проистекала исключительно из его собственных решений, целью которых было избавить всех от переживаний. Но от них все равно некуда было деваться: дочь плачет, сын разочарован, бывшая жена раздражена.

      «Бедняжка Эдриан!» – посочувствовала ему однажды Майя после отвратительной телефонной перепалки с Кэролайн на тему о родительском собрании, на которое он забыл явиться.

      Эдриан вздохнул, положил голову Майе на плечо и сказал: «Я – зона катастрофы. Не человек, а граната. Жаль, что мне не удается показать детям, что при всей своей хронической неорганизованности я думаю о них каждый день, каждую минуту».

      Это она, Майя, придумала «Доску гармонии» – так они ее назвали.