Военная история казачества. Борис Александрович Алмазов

выполнят всего, что хотели сделать. Затем они возвращаются в орду. (Отражение этого общинного совместного действия – сабантуй. Праздник плуга. Праздник первой борозды сохранившийся у поволжских народов Б.А.)

      Хан поступает со своей ордой так же как мать, пославшая детей на пpoгулку, и не спускающая с них глаз. Потому он объезжает все посевы сегодня здесь, завтра там, не отдаляясь (от своих -людей) больше, чем на четыре дня пути. Так продолжается, пока хлеба не созреют. Когда же они созреют, то он не передвигается туда со всей ордой, но уходят туда лишь те, кто сеял, и те, кто хочет закупить пшеницу. Едут с телегами, волами и верблюдами и со всем необходимым, как при переезде в свои поместья.

      Земли там плодородны и приносят урожаи пшеницы сам-пятьдесят, причем, она высотой равна падуанской пшенице, а урожай проса сам-сто. Иногда получают урожай настолько обильный, что оставляют его в степи».

      В отличие от русских запашек в XIII в., окружавших села и города, татарские в XV-м. как явствует из текста, могли находиться в любой точке Старого Поля «на расстоянии двух дней пути от того места, где в момент клича о севе стояла орда. Таким образом, «дикость» Поля заключалась не в его нетронутости плугом, а лишь в отсутствии землепашества стабильного, системно локализованного на российский крестьянский лад». Так, кстати, до 1917 года шла пахота в Уральском войске.

      Почему же, впоследствии, казаки все время просили жалования хлебом из Москвы? Из-за войн исчезла запашка, а население значительно увеличилось и сильно переменилось. Казаки стали только охотниками и воинам. Земли не пахали. Подобно своему современнику арабскому путешественнику ибн Батуте, который странствовал по Золотой орде и всех жителей этого государства считал татарами, не заметив ни славян, ни угро-финнов, кои составлял на его пути большинство населения, так и для Пимена все степняки на одно лицо – «татары».

      А как же «русские, которые живут по Дону»? Живут, но только у самых истоков. Если поискать на карте, где плыла лодка русского путешественника, то это окажутся самые верховья – Липецкая область, район города Новомосковска то – есть приграничная ( по отношению ко всему «Дикому полю») Россия. Далее, действительно, «Полоса отчуждения», то самое ПОЛЕ, которое разделяло казачьи территории и земли княжеские. Именно сюда ходили казаковать дворяне и охочие воинские люди и из Руси, и с Дона. Ельчане, Волуйчане, Куряне и Белгородцы называли казаков «Заполяне», то есть люди, живущие за ПОЛЕМ. Люди оттуда, из тех краев, кое в отличии от ПОЛЯ ( условно «полосы отчуждения»), они называли Полем Старым или Казачьим Присудом. Это разные территории. Туда уходили артели охотников из русских городов – «ухожаи», и оттуда приходили люди охотиться на нейтральную степную полосу в Поле, и ближе – в города на службу. Когда же Пимен вступил в густонаселенные районы, это и было Старое Поле – земля казаков. Сами казаки считали Старым Полем степи от Яика, включая Волгу ниже Саратова, Нижний и Средний Дон, Причерноморье, Среднее и Нижнее Поднестровье