Пленник ее сердца. Тесса Дэр

Симмз задумчиво сдвинула белесые брови.

      – Что, если герцогиня наступит на гвоздь? Что, если порывом ветра с нее сорвет ее лучший напудренный парик? Даже тогда?

      – Даже когда какая-нибудь беспардонная девица доведет ее до белого каления, – ровным тоном ответствовала леди Халфорд. – Как бы ни хотелось герцогине осадить нахалку, какие бы резкие слова и выражения ни приходили ей при этом на ум, она не опустится до подобных словесных излияний.

      – Вот так беда, – широко раскрыв глаза, протянула Полина. – Хочется надеяться, что этот запрет не распространяется и на герцогов тоже. Я слышала, что мужчинам вредно постоянно сдерживать свои излияния.

      Грифф, нарушив все правила застольного этикета, водрузил локти на стол и зажал ладонью рот, однако так и не смог сдержать душивший его смех, попытавшись замаскировать его под приступ кашля. Он уже не помнил, когда последний раз так смеялся – весело и от души. Но, по правде говоря, не мог он и вспомнить, когда в последний раз терзался искушением перегнуться через стол и закрыть рот поцелуем сидевшей напротив женщине. Несколько последних месяцев он только тем и занимался, что всячески сдерживал подобного рода поступки.

      – Не держите его в себе, ваша светлость. Это я о кашле. Дайте ему выход. Вы сразу почувствуете себя лучше.

      Она смотрела на него с притворным сочувствием и хитрой заговорщической улыбкой.

      А ведь она его и вправду зацепила, еще как зацепила.

      И поскольку это вовсе не входило в его планы, Гриффин был зол на себя.

      Глава 4

      Черт. У нее почти получилось. Она почти заставила его смеяться.

      Герцог нанял ее для того, чтобы изводить свою мать, но пару минут назад Полина поймала себя на мысли, что ей гораздо интереснее провоцировать его самого. Как бы он ни стремился показать, что ему все нипочем, она догадалась, что он не так уж непрошибаем, как хочет казаться. Чем дальше от Спиндл-Коув, тем плотнее окутывало его облако меланхолии, которое ей очень хотелось развеять, и не из благородных побуждений, это точно, но потому, что его настроение передавалось и ей, а у нее поводов для печали было никак не меньше.

      Полине совсем не хотелось в Лондон: как хорошо было бы вернуться домой, к Даниэле, о которой она не могла не думать. Как там она: все еще плачет или успокоилась? Не испугается ли спать на чердаке одна? Может, мать догадается подняться к ней и успокоить, когда отец заснет? Догадается ли мать приготовить Даниэле ее любимые взбитые сливки, которые заставят бедняжку сразу забыть обо всех своих горестях?

      Мысль о бланманже оказалась спасительной. После того как Полина вернется из Лондона, Даниэла сможет есть любимый десерт каждый день и сколько душе угодно.

      Кстати, о еде… Количество принесенных слугами яств поражало воображение, и пустой желудок дал о себе знать громким урчанием. Полине так и не удалось толком поесть сегодня, а такого изобилия блюд она в жизни не видела.

      – Мисс Симмз, – сказала герцогиня, – скажите, какие блюда вы видите на столе.

      Полина искоса