Врач. Жизнь можно подарить по-разному. Аня Вьёри

женщина в регистратуре перебирает бумаги, не поднимая глаз.

      Она даже не смотрит на меня. А я, если честно, готова упасть и умереть прямо тут. Мысленно почти согласилась с Костей, что нам не нужно было сюда ехать.

      Началось все еще на вокзале. Я и не подозревала, что на такси могут быть такие цены! Поехала на метро. С сумкой.

      Меня еще дома предупредили, что ребенка до больницы лучше не кормить, тогда все анализы сразу возьмут. Мишутка капризничал и просил есть, я тащила его на руках, то и дело спотыкаясь о бордюры. Колесики моей сумки норовили провалиться в сливные решетки! А когда я дошла до спуска в метро, то просто расплакалась. Вместо пандуса – две наваренные рельсы. Под таким углом, что я просто не удержала бы свою поклажу.

      Хорошо, что какой-то мужичок совершенно молча подхватил мою сумку, спустился с ней к началу лестницы. Я его даже поблагодарить не успела. Он поставил сумку и побежал дальше. Они все тут бегают.

      До нужной больницы добиралась больше часа. Прокляла все на свете. Подумала, что надо было купить коляску. Свою-то мы давно выбросили за ненадобностью. Потом подумала, что с коляской мне было бы еще сложнее. Было бы проще, если бы я была не одна, но…

      – Я одна, – еле слышно лепечу я тетке в регистратуре. – Мне некого оставить в очереди. Я с ребенком одна.

      – В смысле? – женщина впервые поднимает на меня глаза, удивленно поправляет очки. – Что ж вы? – она вскидывает брови. – Как же вы! – хмурится и выходит из-за своей стойки. – Марь Степанна! – громко кричит в коридор.

      Откуда-то выходит старенькая техничка в очаровательном розовом халате.

      – Марь Степанна, найдите девушке кресло инвалидное для ребенка, а то она одна! – старушка охает, качает головой. – Да покажите ей, где грузовой лифт!

      – Пойдем, милая, – Марь Степанна берет меня за руку. – Одной-то тяжко…

      Я молча сглатываю слезы. Выдержу. Мишутке я нужна сильная.

      ***

      – Вы пока без соседей, но это ненадолго, – медсестра средних лет провожает меня в палату, а я следую за ней как оглушенная.

      Врач в поликлинике едва взглянул на снимок и сразу же отправил в хирургию. В детскую хирургию онкоцентра.

      Я-то думала… Я думала, нас просто обследуют. Ну, может, МРТ какое… Что-то еще. Но биопсия? Онкология? Да вы что?! Нет! Нам сюда не надо!

      И тут как гром среди ясного неба голос главврача, к которому я зашла из поликлиники:

      – Ваш лечащий врач Захарский Марк Александрович.

      О боже! Еще это? Я не выдержу! Коленки дрожат, а рядом звучит такой любимый и такой ненавистный голос:

      – Может, хотя бы теперь ты порадуешься, что я уехал учиться?

      А я не могу вымолвить ничего, кроме как:

      – Здравствуй, Марк. Я не знала, что ты вернулся, – бледнею.

      Прижимаю к себе Мишутку.

      – Михаил Свиридов, – медленно тянет Марк, глядя в планшет. – Дата рождения…

      Он поднимает на меня замутненный взгляд, а у меня подкашиваются ноги. Поймет. Сейчас поймет…

      7 глава

      Марк

      Смотрю на дату рождения мальчика и понимаю,