Моя мама – ведьма. Книга вторая. Агата Богатая

трусов и носков и заканчивая добротным и дорогим шерстяным пальто.

      Как выяснилось, мама нарядила эту безумную женщину в мои вещи. Когда я спросила, зачем она это сделала, мама невозмутимо ответила:

      – Ну не в своих же платьях и трусах ее сдавать в психушку. У нас не совпадают размеры. А ты миниатюрная и молоденькая. И как-нибудь переживешь потерю своего пальто и белья. Не голой же мне ее определять! Не морочь мне голову, Агата, скоро тебе все эти игрушечные вещи не пригодятся. Ты станешь такой толстой, что будешь не успевать обновлять свой гардероб.

      Мама оказалась права. Поскольку, когда я уехала на Север, я стала резко толстеть. Не знаю, что это было, переклад на меня, заклятье мамы или ее тайная мне месть из зависти, может быть и неосознанная.

      В то время она очень сильно расползлась и постарела, хотя была женщиной еще просто пожившей. Отец решил с ней развестись и сошелся со своей компаньонкой, сильно моложе себя, но инвалидом ( у той был протез на одной ноге).

      Больше никогда я не вернулась к своему 40му русскому размеру. И сейчас ношу уже аж 48.

      Пророчества мамы сбылись.

      Случай на вокзале

      Моя мама самозабвенно интегрировала меня в религию. И снова мы мыкались вместе с паломниками чуть ли не по всей стране. Мама повторяла, что Богу так угодно – в странствиях закалить дух своих "овечек", ведь он пастырь наших душ.

      Мы сидели на вокзале с какой-то снедью в цветастой сумке с двумя ручками и ждали автобус. Поскольку путешествие предстояло с пересадками в женский монастырь, где существовал лет сто уже чудодейственный источник. Мама верила в то, что если она окунет ногу, с которой едва сняли гипс, то мучающие ее боли исчезнут.

      На лавочке она расстелила газеты и вытащила вареные картофель, яйцо, курицу, соль в спичечном коробке, зелень и овощи, которые стала обтирать тряпочкой, чтобы нарезать их складным ножом.

      Почему-то запомнила на маме я очень странного вида кофточку с коротким рукавом, ужасно просвечивающуюся и с аляповатым рисунком в виде страз на груди. В девяностые это была очень модная вещь, которую подарили на день рождения моей сестре наши знакомые.

      Мама с вызовом заявила, что молодых такие подношения могут развратить, отобрала подарок у Златы и спрятала его куда-то. Я была удивлена тому, что именно в такую религиозную поездку мама нацепила вот эту вещь, подпоясавшись узким ремешком и накинув для скромности сверху длинный вязанный бирюзовый кардиган, который дополняли салатового цвета платок на голове и длинная багряная юбка.

      Буйство красок меня как художника впечатляло. Я с удовольствием хотела приложиться к трапезе, но мама заставила меня сначала вымыть руки, на которые полила из пластиковой бутылки воду.

      И, пока мы собирались пообедать, к нам подошел бомж, бородатый мужчина, сильно пахнущий смрадом непонятного возраста и попросил еды.

      – Ты бы, матушка, угостила меня ножкой курицы. – Начал он, но тут же осекся.

      – Да ты с ума сошел! – Возмутилась мама. – Прочь! Стану я кормить сейчас всякий сброд. Ага.