Бывший муж. Ирина Шайлина

воздух. Ветер утих совсем, снежинки падают с неба медленно, даже как будто торжественно. Печально. Ночью Дашка спала плохо. Ворочалась. Просыпалась, просила чай, хотя в связи с отеками и плохой работой почек ей рекомендовали дозировать уровень потребляемой жидкости.

      – Одну чашку, – улыбнулась она. – Чёрного. С лимоном. Пожалуйста.

      Я сдался и поставил чайник. Мы сидели на кухне. Она медленно помешивала чай, ложка звонко ударялась об фарфор. Дашка думала. Чай выплеснулся, она даже не заметила.

      – Как думаешь, я ему понравилась?

      Я решил быть честным, несмотря на то, что в последние месяцы старался не щадить.

      – Даш, ему семь лет. Ты чужая, совершенно ему незнакомая беременная тётя. Не все так просто.

      Она вздохнула. Подняла на меня взгляд. Он показался мне до странного… знакомым. Именно это выражение обречённой печали. И я вспомнил. Принцесса, старая собака Даши, тучный дог с одышкой и кучей возрастных болезней. Мы усыпили её немногим меньше года назад, когда онкология не оставила ей шансов. Именно так она на меня смотрела, когда я вёз её на усыпление. Идиотские нервные фантазии, успокоил я себя. Даша оставила недопитый чай, тяжело поднялась, опершись о мою руку.

      – До тридцати шести недель, сказал врач, – улыбнулась она. – Потом будут кесарить. Осталось совсем недолго.

      – В понедельник отвезу тебя утром в больницу, и прослежу, чтобы тебя больше не выпустили, – обещал я.

      Так было бы спокойнее и проще. Я не мог работать дома, и в офисе полноценно трудиться теперь не мог тоже, несколько проектов зависло. До рождения ребёнка нужно многое закончить. Многое подготовить. Детскую Даша уже оформила, но по сравнению с остальным это просто мелочь. Что-то мне показывает, что младенцу все равно, где спать, если тепло и мама рядом.

      – Имя так и не выбрали, – вздохнула Даша, устраиваясь в постели.

      – У нас ещё есть время.

      Утром Даша проснулась первой. Когда я открыл глаза.ю она сидела на краю постели, спустив ноги на пол, сосредоточено прислушивалась к самой себе закрыв глаза. Я напрягся.

      – У тебя что-то болит?

      – Нет, – тихо сказала она. – Но…

      – Но?

      Она повернулась ко мне. Лицо землисто-серого цвета, словно все краски стерлись, глаза запали. На шее бешено бьётся жилка. Я неожиданно понял – не стоило ей потворствовать. Уступать. Просто, блядь, заставить её лежать в клинике, если нужно – привязать к постели. Мне не нравилось… не нравилась эта жилка, которая билась так отчаянно, тяжёлое дыхание. Она дышала так, словно на её груди килограммовая гиря.

      – Но мне как-то странно, – продолжила она. – Словно я плыву, Слав. Словно все не по-настоящему. Как во сне.

      – Блядь, – выругался я.

      Торопливо вскочил с постели, натянул штаны, набрал номер врача. Сейчас отвезу её и плевать на протесты. Дашка же согнулась вдруг, прижала руку к груди, надсадно закашляла. Мне казалось, что я слышу влажные хрипы в её лёгких. В трубке текли гудки, я отбросил телефон в сторону.

      – Сейчас, – сказал