Франциск Ассизский. Дмитрий Мережковский

нужное для жизни – потерять – значит нужное для бытия – действительную собственность найти, – «сокровище» не только на небесах, но и здесь еще, на земле, ибо «нет никого, кто оставил бы домы… или земли (мнимую собственность), ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат больше домов и земель, а в веке грядущем жизни вечной» – бытия (Мк. 10, 29–30).

      Самое общее, не собственное, всем равно принадлежащее, – воздух, вода, свет, – самое драгоценное; а за этим еще более общее, драгоценное – жизнь; а за жизнью еще более общее, драгоценнейшее – бытие.

      Вот почему «блаженны нищие» значит: «блаженны сущие», – те, кто, потеряв душу свою, жизнь, обрел бытие. Это единственный способ врачевания от гложущей наши сердца страшной болезни – собственности; возвращение от жизни к бытию; пробуравление как бы артезианского колодца в пустыне, сквозь мертвые пески жизни, к живым родникам бытия.

      Вот почему «блаженны нищие» значит: «блаженны свободные» – от рабских, из железа собственности скованных цепей.

      Понял это Франциск, как никто.

      XXXII

      «Нищий из нищих, нагой из нагих, даруй мне нищеты, наготы Твоей, неоцененное сокровище!» – вечная молитва Франциска.[58] «Голому, надо нести голый крест Господень», – скажет верный ученик его, Иоанн Пармский;[59] «надо кинуться нагим в объятья нагого Распятого», – скажет сам Франциск.[60] Быть «нагим» – и значит быть «свободным»; метафизическое чувство свободы, в религиозном опыте Франциска, подобно чувству наготы физической.

      «Братьям иногда трудно было сделать, чтобы Блаженный сохранил хоть какую-нибудь одежду на теле: так охотно отдавал он все, что имел, до последней рубашки», – вспоминает легенда.[61] Так же естественно, легко и блаженно отказывается, освобождается он от собственности, как человек скидывает с себя одежду, обнажается, в знойный день, чтобы войти в студеную воду. Чем беднее – голее, тем блаженнее, свободнее, прохладнее от главного, иссушающего зноя жизни – собственности.

      В бедность возвращается он, как в родную стихию; чувствует себя, в нищете, наготе, как рыба в воде и птица в воздухе; а в собственности, – как рыба в сетях и птица в клетке. Звери лучше людей для него тем, что проще, беднее, обнаженнее, ближе к бытию, чем к жизни, – свободнее, блаженнее.

      Жаждет быть в нищете – наготе совершенной, как младенец в колыбели или Адам в раю.

      XXXIII

      В этом-то религиозном опыте освобождения духовный сын Иоахима, хотя и не узнавший отца своего и отцом не узнанный, – Франциск.

      «Истинный монах не должен иметь ничего, кроме гуслей», – говорит Иоахим;[62] то же мог бы сказать и Франциск. «Господи, благодарю Тебя за то, что я умираю свободным от всего!» – говорит Франциск; то же мог бы сказать Иоахим.

      Нет никакого сомнения, что главное дело всей жизни Франциска – основание всемирного Братства нищих, от рабства собственности освободившихся людей, – Иоахим признал бы своим и, может быть, увидел бы в нем начало того, предсказанного им, «великого переворота», в котором частную

58

Gebhart. 102.

59

Gebhart. 237.

60

Beaufreton. S. François d'Assise. 1925. P. 39.

61

Bonaventura. VIII. 5. – Specul. Perfect. III. 3, 4, 5.

62

Expositio. Fol. 183.: «qui vero monachus est nihil reputat suum nisi citharam».