Tristis est anima mea. Анастасия Махонина

скажете тоже, конечно. «Изящное решение»: сразу видно, столичный доктор.

      – Так и есть. Я ожидал, как бы это сказать, традиционные для того времени методы лечения.

      – Если бы меня спросили, то я бы так и поступила. Но Рябинин все-таки был гений, и он тут был главврач.

      Никита нахмурился.

      – Так Вы не согласны были с ним? Но я думал, что это все Вы… – Никита замолчал, откусывая бутерброд.

      – Конечно я. Только по распоряжению главного врача. Вы видно молодой человек никогда не работали в настоящем учреждении. Не понимаете как тут все устроено. Без разрешения или распоряжения главного врача никто и шагу ступить не может. Нет, нет. Это все он.

      – Занятно. А можете тогда поподробнее рассказать и самое главное… меня интересует второй визит. В деле не хватает информации.

      – Вы ошибаетесь. В личном деле исчерпывающая информация. Вы просто плохо смотрите.

      – Да, но там не данных о беседах с матерью и о том, что оказывается Ваше сближение с девочкой – это часть терапии.

      Шапкина, слегка прищурившись смотрела на своего собеседника, как бы размышляя стоит ли ему доверять или нет. Потом тяжело вздохнула, как будто решила, что кое-что можно ему рассказать и заговорила:

      – Понимаете ли, Никита Константинович. Если в деле, на ваш взгляд чего-то не хватает, то значит так и должно быть. Это все-таки не простая лечебница была. О чем Рябинин разговаривал с пациентами и их опекунами, с сотрудниками, какие распоряжения давал – это все не имеет значения, если этой информации нет в личном деле пациента.

      – Кажется, теперь понимаю. Но я же могу рассчитывать на Вашу помощь?

      – Если бы Вы лично обратились, то вряд ли. Но мне ПРИКАЗАНО оказывать Вам содействие, я все-таки нахожусь на службе. Поэтому спрашивайте.

      – Для начала, можете рассказать мне то, как Вы помните все, связанное с делом Лены?

      – Что ж. Я хорошо помню 88 год. В тот год было удивительно много разных случаев. Ее привезли зимой. Девочку оформили, и мы пытались решить куда разместить тренера. Была уже почти ночь, тогда с транспортом было, как Вы понимаете, не очень. Но оставлять ее в одной из палат было не по протоколу, и в крыло с персоналом мы не могли ее отправить, ведь она могла услышать что-то, что не должна.

      – Вы про медицинские данные говорите, так ведь?

      – Вы серьезно сейчас? А вы разве не обратили внимание на некоторые фамилии в делах, а диагнозы? У нас тут ВСЕ пациенты были необычные. Честное слово…

      Шапкина снова моментально сменила тон и настроение. Никита подумал, что в работе она, наверно, была невыносима.

      – Я успел ознакомиться всего с несколькими делами, поэтому пока еще во всем разобрался.

      – Ну, конечно… – Снова гнев сменился на милость. Никита же отругал себя, что упустил такую важную деталь.

      – Так, так и Серпухова – Пришлось вернуть Шапкину к пациенту, которая сейчас больше всего интересовала его.

      – Да, да. Тренер. Так вот. Пока искали ей комнату, я с ней разговорилась, и она-то