Механическое сердце. История, которая покажется знакомой всем. Дмитрий (Эвангелос) Эммануилович Тзанидаки

когда она прикоснулась к ткани.

      – Это место, где тебе дали шанс, – тихо сказала она. – Шанс жить.

      Я понял все еще не до конца, но интуитивно почувствовал, что здесь, в этой лаборатории, кроется разгадка тайны моего нового сердца.

      Лена сдёрнула полотно, и я вздрогнул. На металлическом столе лежало оно – мое старое сердце. Маленькое, сморщенное, покрытое шрамами, словно битвами, которые оно проиграло.

      – Зачем… зачем ты привела меня сюда? – мой голос дрожал.

      Лена подошла ко мне, взяла за руку. Ее прикосновение было теплым, успокаивающим.

      – Послушай его, – прошептала она. – Оно хочет тебе что-то сказать. Я посмотрел на нее с недоумением.

      – Но оно же… мертвое.

      Лена улыбнулась одной из своих загадочных улыбок.

      – Сердца не умирают, – сказала она. – Они продолжают жить в нашей памяти, в наших чувствах. И иногда… они могут говорить с нами.

      Я послушно наклонился к своему старому сердцу. Прикоснулся к нему кончиками пальцев. Оно было холодным, твердым, словно выточенным из камня. Но вдруг… я почувствовал легкую вибрацию. Еле уловимый толчок. Ритм.

      Это был не ровный, отлаженный ритм моего нового, механического сердца. Это был другой ритм – прерывистый, слабый, но такой знакомый. Ритм моей жизни.

      И тогда я услышал его. Голос моего старого сердца. Он звучал тихо, словно шелест листьев на ветру, но я расслышал каждое слово.

      «Не бойся чувствовать…»

      Я не закончил, давай продолжим! Голос старого сердца разбудил во мне что-то дремавшее, забытое. Я чувствовал, как по венам разливается тепло, но не физическое, а какое-то другое, не имеющее названия. Это было чувство узнавания, принятия… себя.

      Голос продолжал шептать, рассказывая о том, что чувствовал, когда я был еще ребенком. О первых шагах, о горьком вкусе лекарств, о радости от нового велосипеда, о боли от разбитой коленки. О волнении перед первым свиданием, о счастье от прикосновения маминой руки, о страхе перед операцией…

      Каждое воспоминание, каждый отзвук прошлого проникал в меня, словно капля воды в иссушенную землю. Я понимал, что все это время, все эти месяцы после операции, я пытался отгородиться от этих воспоминаний, боясь боли, страха, слабости. Но именно они делали меня тем, кем я был. Тем, кем я стал.

      – Слышишь? – Лена смотрела на меня с нежностью и грустью. – Оно помнит все.

      – Да, – прошептал я, не отрывая взгляда от своего старого сердца. – Я слышу…

      Вдруг голос оборвался. Вибрация стихла, оставив после себя звенящую тишину. Я испугался, подумал, что все закончилось, что я снова потерял его.

      – Что… что случилось? – я вскинул голову, глядя на Лену с мольбой. Лена мягко улыбнулась:

      – Оно успокоилось. Оно знает, что ты услышал его.

      Я еще долго стоял рядом, слушая тишину. Тишину, которая теперь не казалась пустотой. Она была наполнена воспоминаниями, эмоциями, жизнью.

      – Нам