Механическое сердце. История, которая покажется знакомой всем. Дмитрий (Эвангелос) Эммануилович Тзанидаки

я, и мы вышли из класса.

      Школа… Место, где я мечтал быть как все, но где всегда ощущал себя чужим. После операции это чувство только усилилось. Я был другим. Не таким, как все.

      Дома я заперся в своей комнате, рухнул на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Боль и обида душили, не давали дышать. Почему я? Чем я отличаюсь от них?

      Легкая вибрация в груди. Ровный, спокойный ритм. Моё новое сердце работало исправно, без сбоев. Но почему-то именно сейчас я впервые ощутил всю его чужеродность. Оно было словно стеклянная стена между мной и миром. Стена, через которую я мог видеть, но не мог чувствовать.

      Антон? – в дверь постучали. – Ты как? Нормально, – буркнул я в подушку.

      Можно к тебе?

      Мама вошла в комнату, присела на край кровати. Её рука легла мне на голову, и я почувствовал, как её пальцы ласково гладят мои волосы.

      Они жестокие, – прошептал я. – Они никогда не поймут. Не все, – тихо сказала мама. – Не все такие.

      А ты? Ты понимаешь?

      Мама на мгновение замолчала. Потом вздохнула и сказала:

      Я принимаю тебя таким, какой ты есть. Ты мой сын, и это главное. Но я… Я другой.

      Да, ты особенный, – улыбнулась мама. – У тебя есть то, чего нет ни у кого. Сердце, которое…

      …не умеет чувствовать, – закончил я за неё.

      Не правда, – мама взяла мою руку в свою. – Оно уже научилось чувствовать боль. А значит, сможет научиться и другому. Я верю в это.

      Её слова прозвучали так уверенно, что я невольно улыбнулся. Мама… Она всегда умела найти нужные слова, даже когда казалось, что их просто нет.

      Шли дни. Жизнь постепенно входила в привычное русло. Я учился жить со своим новым сердцем. С его необычным ритмом, с его странными ощущениями. Это было непросто. Иногда я чувствовал себя роботом, механизмом, лишенным души. Но потом ловил на себе взгляд мамы, полный любви и надежды, и понимал: я жив. И это главное.

      Однажды вечером я сидел у окна, смотря на улицу. Шел снег, кружась в воздухе белыми хлопьями. Внезапно я почувствовал легкое тепло в груди. Нет, это была не боль, не покалывание. Это было что-то… другое. Незнакомое.

      Я замер, боясь пошевелиться. Тепло нарастало, растекалось по всему телу, словно солнечный луч. И вдруг я понял. Это была… радость. Тихая, спокойная радость от того, что я живу. От того, что вижу, как падает снег. От того, что рядом моя мама.

      Моё механическое сердце училось чувствовать.

      Глава 2. Сталь и Надежда

      Шли дни, недели, месяцы. Жизнь текла по новому руслу, огибая острые края моей новой реальности. Я учился жить с механическим сердцем, как учатся жить с протезом, шрамом на пол-лица, чужой кровью в венах. Это было частью меня, но частью чужой, непонятной, пугающей.

      Поначалу тишина в груди казалась блаженством. Не стало изматывающей боли, удушливой слабости, постоянного страха. Но постепенно я начал ощущать эту тишину как пустоту. Словно внутри меня образовалась бездна, которую ничем не заполнить.

      Друзья, конечно, старались. Макс, как