Из жизни душевноВольных. Виктория Румянцева

отпрянул.

      Из зарослей подсолнухов вдруг выбежала женщина в изорванной одежде. Ваня отшатнулся. Его пригвоздил к земле взгляд этой особы – безумный и затравленный.

      – Помоги мне! – выкрикнула женщина, протянув ему руки.

      У Вани вдруг возникла шальная мысль взглянуть на голую грудь незнакомки, но ее безумный взгляд гипнотизировал. Парнишка уже шел к женщине. Его рука почти коснулась руки безумной незнакомки – то ли уродливой, то ли такой красивой, что глазам больно, – но тут она рухнула замертво. Неведомая сила потащила ее полуобнаженное тело в заросли подсолнухов.

      Женщину словно «всосало в себя», как выражался уже взрослый Иван Ога, это поле.

      Морок сошел.

      Подросток побежал домой, разбудил пьяного отца. Тот взял ружье, позвал друзей. Они пошли прочесывать подсолнуховое поле. Вдруг женщина не умерла? Просто сознание потеряла.

      Так и не нашли никого и ничего.

      Эта встреча стала для юного Вани таким потрясением, что он неоднократно пытался нарисовать сумасшедшую в подсолнухах… Пару десятков лет спустя написал знаменитую картину, спустя еще пяток – прославился.

      – Эта картина – квинтэссенция современной культуры. Доказательство, что хайп в наше время важнее таланта, – закончила Анна историю.

       Артем удивленно свел брови к переносице. Даже звуковик Валера сменил равнодушное выражение лица на недоуменное.

      – Стоп! – воскликнул режиссер. – Это ведь не по сценарию.

      – А я импровизирую, Артем. Сценарий – сборник клише и банальностей, – фыркнула Аня. – Кому интересны эти восхваления? Картина весьма посредственная. Просто распиаренная. Поверь. Я отличу Моне от Мане, кое-что понимаю. Ваня Ога – подделка Винсента Ван Гога.

      – Ох, Анька, да нас снобы в комментариях помоями обольют, – подал голос Валера.

      – Того и добиваюсь! Под роликом будет много комментариев.

      – Ань, но мне-то хайп не нужен, – отказался Артем. – Мы формируем позитивный образ родного края. Так я написал в заявке на грант.

      – И что? Я – личность. Со своим мнением. Почему я должна соглашаться с другими?

      – Аня! В конце концов, режиссер здесь я!

      Актриса вновь вспылила:

      – Вот поэтому-то ты, в свои тридцать почти, ничего и не добился! Ты боишься яркости, экспрессии. Ой-ой, вдруг про Артемку плохо напишут!

      – Аня… – угрожающе произнес мужчина. Желваки играли.

      Юная актриса только рассмеялась и показала ему язык.

      Эта Аня всегда такой была. Двадцатилетняя девчонка, студентка провинциального театрального ВУЗа, отличалась стервозностью и самомнением. Артему, который старался приводить подружку во все проекты (а его часто приглашали сотрудничать – фотодни, журналы, короткометражные фильмы местных творцов-студентов), приходилось за нее краснеть. Аня постоянно пыталась верховодить. Поучала взрослых опытных людей, отвечала дерзостью на попытки приструнить. Люди часто цепенели от наглости этой особы, а девчонка считала себя правой. Уела в конфликте, ха!