Светлый град на холме, или Кузнец. Татьяна Вячеславовна Иванько

я.

      Богатый пир был приготовлен для Эйнара и его сестры Сольвейг, прибывшей с ним, совсем юной, пятнадцатилетней и их алаев. Они двое, Эйнар и Сольвейг, единственные, оставшиеся в живых дети Магнуса и его жены. Как и мы с Ньордом у наших родителей. Сама их мать умерла три года назад, внезапно, среди лета заболела грудной болезнью, и к первому снегу погребальный костёр уже вознёс её в Вышний мир. Я хорошо её помню, Эйнару от неё достались эти невероятные глаза …

      А Сольвейг – только её волосы. Вся она, младшая дочка конунга Магнуса, не была так красива как мать, или как старший брат. Эйнар с малолетства растили как будущего конунга. Может быть, благодаря этому воспитанию ему и привилась и горделивая осанка, и уверенная походка и победоносный взгляд?

      Стол ломился от угощений: мяса и рыбы, птицы, ягод, засахаренных цветов, горок украшенных пареных злаков, яблок и груш. Сладкое и кислое вино из далёких заморских стран, золотое с Юга, чёрно-красное с Запада и зелёное с Востока от славян. Молоко с вином, хмельная брага, меды. Гости были оживлены и многословны, после года траура наконец-то радостное событие, за столом в числе прочих были юноши, это мои алаи и будущие алаи Эйнара.

      – Мы сосватали Сольвейг Бьорнхарду, – рассказал Эйнар во время пира.

      По зардевшемуся лицу Сольвейг я поняла, что жених ей по сердцу, и хотя отец и брат выбирали его скорее как соратника, алая себе, явно угодили ей выбором.

      – Мы сыграем сразу две свадьбы будущей зимой!

      До зимы уже оставалось так мало, с Летнего Солнцеворота прошёл месяц. У меня сладко замерло сердце, расцветая буйным алым цветком. В голове моей кружилось, хотя я не сделала ни одного глотка хмельного. Я могла видеть только одно – его чудесное лицо, его улыбку, его завораживающие глаза, его губы…

      В эту ночь ничто уже не держало меня. Линьялен, дочь конунга, вольна вести себя так, как желает…

      Гагар, верный наперсник Эйнара, встрепенулся у дверей, собираясь преградить путь непрошеной гостье, но увидев меня, отступил, почтительно склонив выю.

      Я не думала, для чего я пришла сюда, я хотела только одного – оказаться наедине с ним. Мы не бывали ещё наедине, всегда только в присутствии других людей.

      Эйнара удивило моё появление. И, хотя свобода моя была ограничена только моей волей над желаниями, хотя суженая невеста могла позволить себе и не то ещё в отношении жениха, благодаря чему немало первенцев рождались всего через три-четыре месяца после свадьбы, а то и до неё, всё же он не ожидал такого от меня.

      – Рангхильда… – удивлённо выдохнул Эйнар, поднимаясь на ложе.

      На нём была только рубашка, распахнутая на груди, пояс с мечом лежал подле ложа, ему нечего было опасаться в моём дворце.

      Войдя и увидев его, я так растерялась, что колени подогнулись, и по спине пробежал никогда ещё не ведомый мне страх и растерянность. Немедленно захотелось сбежать, и как я осмелилась сделать то, что сделала – войти к нему, к тому, кто был так желанен, что казался неземным существом, всё той