Время есть. Книга вторая. Александр Мирошниченко

ты уже ничего не боишься?

      – Теперь нет.

      Очередная большая волна накрыла с головой Свету и Никиту, но кто обращает внимание на такие мелочи, когда губы сливаются в поцелуе.

      Глава 3

      – Так, граждане провожающие, отходим в сторону, пропускаем пассажиров, – громко кричал вспотевший старшина в расстёгнутой гимнастёрке. – Мамаши, папаши, сестрёнки и просто кореша призывников на перрон не допускаются. Слюни-нюни держим при себе. Пропускаю только с билетами или повестками. Предъявляем доку́мент – проходим. Нет доку́мента – отходим.

      – Господи, я же ещё пару носков не положила в чемодан, – вспомнила Олеся Фёдоровна и бросилась на перрон, но дорогу преградил сержант.

      Выслушав просьбу женщины, он нарочито громко ответил:

      – Всё, мать, казённое твой сын получит. Портянки ближайшие два года будет носить боец. Лучше бы самогоночки на дорожку припасла. Я бы и передал.

      Старшина засмеялся, неприятно гогоча. А Олеся Фёдоровна вернулась к Светлане и, не стесняясь слёз, причитала:

      – Вот ещё одни тёпленькие. Что же я за дура, забыла положить.

      Светлана подозвала соседку Никиты, семиклассницу Ирину, которая увязалась на вокзал провожать. Та возле киоска «Союзпечать» рассматривала цветные обложки журналов моды.

      – Ирка, почему комсомольский значок не носишь? – строго спросила Света.

      – Ношу. Вот, – выставила левое плечо вперёд девочка.

      – Дай сюда, – потянулась снять Светлана, но Ира прижала его ладошкой.

      – Нельзя.

      – Я верну через десять минут, – заверила Света и строго спросила: – Или ты не хочешь Никите помочь?

      Девочка осторожно убрала руку, и значок моментально оказался на белой блузке, обтягивающей грудь Светланы.

      – И резинку для волос.

      Ира нехотя распустила жиденький хвост.

      У выхода на перрон всё тот же старшина преградил дорогу.

      – Куда мы такие красивые идём? Может, лучше со мной пообщаемся, так сказать, тет-на-тет.

      – Меня зовут Андреева Светлана Константиновна, я член горкома комсомола. Мы отправляем своих товарищей в армию, и я бы хотела поговорить с командиром, – громко и властно заявила Светлана.

      Старшина ещё раз посмотрел на высокую грудь девушки и, к своему удивлению, увидел там комсомольский значок.

      – Не положено штатских пускать, – теперь подчёркнуто официально объявил военный.

      – А пить во время несения службы положено? – Светлана сморщила нос и помахала ладошкой, отгоняя стойкий перегар, – Мне связаться с замполитом вашей части? И почему комсомольский значок не носим?

      – Да иди уже, – процедил сквозь зубы старшина и отошёл на шаг, пропуская девушку.

      – Не поняла… – не отводя строгий взгляд, начала «комсомольский активист».

      – Иди-те, говорю, – поспешил исправиться мужчина.

      Светлана, не выходя из образа молодёжного функционера городского масштаба, шла вдоль состава, и десятки мальчишеских глаз провожали её с восхищением и сожалением, что ближайшие года два они