Вкус смерти. Влад Райбер

терялся в догадках, что все это значит. За дверью тянулся плохо освещенный коридор. Всюду стояли венки из живых цветов. В самом конце мне открылся зал с массивной промышленной печью. На подставке лежал открытый гроб.

      Мне на встречу вышел сгорбленный, до крайней степени истощенный старик. Он опирался на костыль. В нем едва теплилась жизнь. Я невольно поискал глазами: где же мрачная фигура в темной одежде, но рядом с ним не было смерти.

      Старик поднял лицо, показал слепые глаза и тихо спросил, едва шевеля языком:

      – Помнишь меня?

      – Нет, не помню, – ответил я с дрожью в голосе.

      Бедняга трясущимися пальцами расстегнул две пуговицы белой рубашки. Это стоило ему больших усилий. Вся его худая грудь была в шрамах.

      – А теперь? – спросил он.

      – Это вы!

      Я бы никогда его не узнал. Дмитрий Анатольевич. Тот высокий и статный мужчина. В кого он превратился за эти сорок лет, что мы не виделись! Почему он до сих пор жив?

      – Я должен был умереть еще тогда, – сказал старик. – Ты прогнал мою смерть. Теперь я не могу уйти на тот свет. И только мучался все это время. Пытался…

      Я посмотрел на пустой гроб и спросил:

      – Зачем я здесь?

      – Исполнишь мою просьбу, – ответил Тиль повелительным тоном. – Тебе дадут документы. Поставишь подпись. Этот крематорий оформлен на тебя.

      – Зачем? – мои мысли рассыпались.

      – А многих ты за эти года успел лишить смерти, как меня? – тощий старик застучал костылем по полу, подходя к гробу.

      Я заметил глубокий круглый шрам на его виске и подумал, что это от пули. Неужели бедняга и это пережил?

      – Смерть – это дар! – Дмитрий бросил костыль, нащупал гроб и стал пытаться туда залезть. – Исправь все, что наделал.

      – Как? – не понимал я.

      – А вот так… Подсади меня сюда и отправь в печь.

      – Нет!

      – Делай! Исправляй, что натворил!

      – Это вы меня попросили!

      – Знаю! Нельзя было этого делать! Нельзя! Я уже понес наказание, устроив себе ад на земле!

      – Почему? – недоумевая, спросил я.

      – Смерть не забирает меня, чтобы я не делал. Но боль… Посмотри на меня. Мне больше ста! В теле уже не осталось здоровых органов. Я едва дышу, едва хожу и слышу ночами, как перестает биться сердце. А затем запускается вновь. Моя жизнь – постоянная предсмертная агония!

      Старик закашлялся от крика и чуть не упал. Я подхватил его и, сам не ведая, что творю, помог лечь в гроб. Дмитрий Анатольевич был совсем легкий и холодный, как покойник.

      Я ужаснулся от мысли: сколько подобных живых мертвецов теперь ходят по земле из-за меня! Никогда и подумать не мог, что прогонял от них смерть навсегда.

      Теперь я понимал, что так будет правильно. И закрыл старика в гробу. Зеленая кнопка на стене привела в действие механизм. Квадратная заслонка медленно поднялась. Гроб поехал в печь.

      Я смотрел и оттягивал воротник свитера. От жара пламени было нечем дышать. Деревянный ящик скрылся под заслонкой и внутри печи раздался