Клуб Вечности. Реставратор. Елизавета Левинская

живущих во грехе, это, конечно же, два метра и сто десять килограмм чистой духовности.

      – Только без… наездов, ладно? Это исповедь. Тайна исповеди, помнишь?

      – Давай уже.

      Едва я собираюсь открыть рот, как дверь подвала резко хлопает. В мастерскую влетает Лера, шурша многочисленными пакетами.

      – Нужна твоя помощь, – заявляет она. – Срочно нужна твоя мужская помощь!

      Я так и не понимаю, к кому она обращается. Ко мне или Лёше?

      – Когда я вас уже венчать-то буду? – вместо приветствия спрашивает он у Леры.

      – А я знала, что ты не просто так тут торчишь: сначала венчать будешь, потом крестить десяток наших детей, а после всех нас хоронить. Ты ищешь постоянных клиентов, да?

      Леша не обижается, к его чести, а просто качает головой, и, завидев пакеты, кивает на них вопросительно.

      – Это что?

      – Одежда для фотосессий, Маришка подкинула, мне надо срочно выбрать! Будет домашнее дефиле! – её голос резко становится звонче, веселее. Она оглядывается на меня, и, будто что-то вспомнив, сжимает губы. – Короче, ты был прав. А я была неправа. Не надо было мне ходить к тому фотографу.

      Я нервно хватаю кисточку, чтобы что-то держать в руках.

      – Что там?

      – Там у него всё глючное, и всё фотки оказались бракованными. ВСЕ. Он не может ничего обработать. Какой-то кошмар!

      – Это как? – задаёт Лёша мой вопрос.

      – Да вот так! Везде лицо засвечено. Вместо лица – белое пятно. Везде. На всех исходниках.

      – Свет не так выставил? – я пожимаю плечами. – Или матрица сломана… Но он бы видел это в объективе.

      Лера только машет рукой.

      Да кое-кто, просто рукожоп! Но! – её голос опять звенит. – Меня прямо на улице остановил человек, агент. Сказал, что я божественна красива и просто обязана попробоваться к нему. Ура?!

      Она подпрыгивает на месте, и обводит нас взглядом, видимо, считая, что мы с Лешей сейчас подкинем невидимые шапочки, и будем подбрасывать её на руках, как в кино. Но мы только мрачно переглядываемся.

      – Я в восторге, – мрачно отвечаю. – Ведь первый попавшийся на улице мужик, обязательно фотограф “Vogue” и никогда не заманивает к себе дурочек, для дурных целей.

      – Ты, блин, опять?! Твой дар уже сработал, всё. Теперь я в безопасности!

      – Так, стоп, какой дар? Вы о чём? – Лёша смотрит на Леру. Та лишь снова отмахивается.

      – Да о том, что Олежек у нас провидец. Нострадамус, – заводится она. – Он заявил мне, что меня убьет фотограф, к которому я приду. Якобы, увидел это во сне. Хотя на самом деле, просто нагадал мне одного кретина и всё!

      – Ты видишь вещие сны? – теперь Лёша выразительно смотрит на меня.

      Я закатываю глаза. Сейчас меня начнет отчитывать священник за веру в сны, и закончит агитацией исповеди и венчания. Но отец Алексий меня снова удивляет.

      – Как часто это происходит? – спрашивает он, резко встав. Будто бы от волнения.

      – Ну, не так часто. Но если я что-то вижу, то оно сбывается, – я нервно прикусываю губу. Я как раз и хотел рассказать