Воровка. Таррин Фишер

сказал я. – Если ты управляешь собой, останови меня.

      Я избавился от спортивных штанов, запутавшихся на ее щиколотках, и она подняла на меня абсолютно стеклянный взгляд – как если бы меньше всего на свете хотела останавливаться.

      И тогда я наконец пришел в себя. Моя игра становилась токсичной. Я тяжело вдохнул воздух, наполняя легкие до краев. Я мог бы взять ее сейчас, и она бы позволила. Но так было бы нечестно – я манипулировал ею. Она затаила бы на меня злость и обиду и имела бы на это полное право – замкнулась бы в себе, и я потерял бы ее. Ее признание – единственное, в чем я действительно нуждался.

      – Кому ты принадлежишь?

      Она облизнула пересохшие губы, сомкнула ладони на моих предплечьях. Чуть надавила, притягивая меня к себе. Она просила меня о чем-то, но молча. Я сдержался – так, как она сама меня научила. Она качнула головой, не понимая, в чем дело.

      Я перехватил ее взгляд, заставил не просто посмотреть на меня, но увидеть.

      Положил ладонь на ее грудь. Ее сердце билось… для меня.

      Я хочу ее. Я хочу ее. Я хочу ее. Пожалуйста, Оливия. Пожалуйста, разреши мне овладеть тобой…

      – Кому ты принадлежишь?

      Ее взгляд плавился, будто магма. Она поняла – и обмякла, будто бы обессиленная. Сказала мягко:

      – Тебе.

      Ее уязвимость, ее тело, ее волосы – все в ней пробуждало во мне непреодолимое желание. Никогда в своей жизни я не хотел никакую женщину так, как хотел ее.

      Я запрокинул голову, закрыл глаза и отпрянул от нее.

      Не смотри. Если посмотришь, все закончится тем, что ты окажешься внутри ее.

      – Спасибо.

      И я ушел, так быстро, как только мог, чтобы принять ледяной душ.

      Следующую неделю она отказывалась даже смотреть на меня.

      Глава 7

Настоящее

      Звонит телефон, и я с неохотой разлепляю глаза. Сквозь шторы не проникает ни малейшего света, а это означает, что сейчас слишком, мать его, рано либо слишком, мать его, поздно, чтобы кому-то звонить. Но я нажимаю на кнопку «ответить» и прижимаю телефон к уху.

      – Утра.

      – Калеб?

      Я сажусь в кровати, оглядываясь на Джессику – не разбудил ли ее. Она спит на животе, и ее лицо словно бы прячется за копной волос.

      – Да? – Я протираю глаза и чуть приподнимаю колени.

      – Это я.

      У меня занимает несколько секунд понять, кто «это я».

      – Оливия?

      Смотрю на часы – те показывают 4:49. Опускаю ноги с кровати, придерживая телефон между ухом и плечом. Прежде, чем она успевает хоть что-то сказать, я уже натягиваю брюки и ищу туфли.

      – Калеб, прости… Я не знала, к кому еще обратиться.

      – Не извиняйся, просто говори, что случилось.

      – Добсон случился. – Ее голос тороплив и невнятен. – Он посылал мне письма целый год, а прошлой ночью сбежал из Селбета. В полиции считают, он направляется сюда.

      Я отстраняюсь от телефона, лишь чтобы влезть в рубашку.

      – Где Ноа?

      Тишина