Государево дело. Андрей Посняков

в среднюю комнату, Никита Петрович поставил на стол корзину и принялся раскладывать снедь.

      – Позвольте мне, господин…

      Примостив на столе свечку, гостья тут же перехватила инициативу, ловко разложив на столе все, доставленные Хансом, продукты. Красиво получилось – Бутурлин аж слюной истек и быстро потянулся за кружками.

      – Ну, выпьем… А потом и тебе умыться не мешало бы!

      – Как скажете, мой господин.

      Выпив кислого винца «за знакомство», хозяин и гостья вновь переместились в прихожую. Кристина живенько скинула жилетку, верхнюю сорочку и юбку, оставшись лишь в нижней льняной рубашке, местами сильно истончившейся и рваненькой, правда, аккуратно заштопанной.

      – Что вы так смотрите, господин Ник? Сорочка у меня не ахти? Так это поправимо!

      Без всякого стеснения юная распутница стащила через голову рубашку, бесстыдно оголив тело…

      А ничего такая! Стройненькая, крутобедрая… еще и упругая грудь с напряженно торчащими сосочками… Ах, эта грудь! Как дрожат сосочки… А какая…

      – Вы поливатьто будете, господин?

      – Что? Ах, да… да…

      – И напомню – я беру три далера, господин!

      Ну, три, так три… Вытерев девчонку полотенцем, Бутурлин подхватил ее на руки и утащил на ложе…

      Балдахин, конечно, был так себе – старенький и далеко не бархат, и матрас набит старой соломой, да и кровать скрипучая…

      Зато какая дева! Вот уж, поистине, кудесница! Как она извивалась, вертелась, закатывала глаза… Вправду, было приятно? Или просто отрабатывала свои три далера? Как ни сказать, а Никита Петрович был очень доволен. Да и девчонка, судя по всему, тоже.

      – Ох, грехи наши тяжкие!

      – Не такие уж и тяжкие, господин Ник! Мы что же, когото ограбили или убили?

      – Лаадно! Теперь и поужинаем… Поди голодная?

      – Нуу… как сказать… Вообщето – да!

      – Ну, давай тогда пивка, под селедочку!

      – Мне б лучше мяса…

      – Как скажешь! Ну, давай, дева Кристинка – пей!

      Подкрепившись и выпив, любовники растянулись на ложе. Вернее сказать, уселись – спали тогда почти что сидя – прихватив со стола коекакую снедь.

      – А петрушка вялая! – хмыкнула гостья. – И укроп такой же! И лук… Это все покупать надо у зеленщика Петера, на углу Лундстага и Королевской площади. Не так уж и далеко. Еще можно у тетушки Анни – но это подальше будет.

      Светлые, ласковые, словно шелк, волосы девушки щекотали плечо Никиты.

      – А ты ничего! Красивенькая.

      – Я знаю, – Кристина прижалась к груди кавалера.

      – Знает она… – ласково погладив девушку по спине, Никита Петрович потянулся. – Ты ешь, ешь… Отъедайся! А то вон – худенькая какая!

      – Многим нравится…

      Многим…

      – А те парни, на углу, и впрямь тебя испугались! – вдруг вспомнил Бутурлин. – За нами не пошли.

      Девчонка усмехнулась:

      – Еще бы! Зря, что ли, я плачу? Да почти все мы…

      – А есть такие, кто не платит?

      – Разве что по первости,