Нелюбимая. Дарья Белова

хорошо. Я… Рад.

      Он и правда рад. Откинулся на кресло. Может, прикрыл глаза и размеренно дышит. Не знаю. Я упрямо уставилась на дорогу, ни на градус не отклоняюсь.

      Стараюсь не замечать спазмы в животе, в солнечном сплетении, в сердце. Раздавливают изнутри до сбитого, хриплого вдоха.

      Чувствую себя раненой из охотничьего ружья птицей. Еще машу крыльями, за небо хватаюсь, но падаю… Падаю…

      Бездвижный взгляд прикован к светофору.

      – Не против, если я доеду до автосалона папы?

      – Нет, конечно.

      Его машина классная. Плавный ход, мощный движок, который в городе практически не удалось оценить. Кожаная оплетка ласкает ладони.

      Но мне нужно добраться до своего цыпленка.

      Когда до офиса отца остается несколько кварталов, даю по газам, нарушая скоростной режим. Проезжаю по проспекту и сворачиваю налево. В салоне душно и хочется свободы.

      На улице дождь.

      – Спасибо за поездку, – сверкая ямочками, говорит.

      Обоняние раздражает запах салона и туалетная вода Сафина. Я хочу разучиться дышать.

      Нужно срочно уходить.

      По радио тихо играет старая композиция А’Студио «Нелюбимая». Как символично, хоть хлопай.

      – Еще никогда не была водителем у настоящего гонщика, – сверкая зубами, парирую.

      Мне хочется смеяться и улыбаться в противовес тому, что творится за ребрами.

      – А как же Глеб? Неужели он не проверял твои навыки после сданного экзамена в автошколе?

      – Это не считается. Я возила не гонщика, а нудного мужчину – отца, – закатываю глаза.

      Сафин издает что-то вроде смешка. Мы вообще с ним как бы на одной волне. Только волны эти из разных океанов. Мой – Тихий. Самый глубокий и большой. Он хранит в себе тысячи тайн. Нет, миллионы.

      Тим – Атлантический. Где самые высокие приливы и самая соленая вода.

      Я выбираюсь из машины, когда песня заканчивается. Тимур отчего-то медлит. Капли дождя вовсю садятся на плечи, придавливая к земле.

      Огибаю машину, планируя просто помахать гонщику. Он угостил меня вкусной пиццей и дал прокатиться на этой красавице. Но скромного «спасибо» будет достаточно.

      Вселенная внутри меня взрывается на тысячи опасных звезд.

      – Варя! – окликает.

      Затем Сафин развязывает одну фенечку со своей руки, темную, с тремя бусинками, и надевает ее мне на запястье.

      Никогда не была суеверной, в отличие от гонщиков, но сейчас я воспринимаю аксессуар как амулет на удачу. Хочется покрутить деревянные бусины, почувствовать их тепло. Они наверняка сохранили еще и запах Тима.

      – Зачем? – спрашиваю коротко.

      Сафин пальцами задевает мою ладонь, а я, как загипнотизированная, слежу, как Тимур фиксирует ширину браслета.

      – Кусочек Вселенной.

      – З-зачем? – повторяю вопрос. На этот раз волнуюсь и чуть заикаюсь. Краска заливает шею и щеки, глаза поднять не могу и посмотреть на Тима.

      Волоски на предплечьях встают дыбом от близкого дыхания, нечаянных касаний. Слов.

      Для него они