Алиса видит сны. Алекс Рауз

я не от шума очередного падающего сверху "живого" валуна, а от топота копыт. Он дробью отдаёт по камню, бьёт по моим костям, прислонённым к нему.

      Мои глаза сами распахиваются шире, сонливость растворяется в бешеной тревоге, обе руки непроизвольно упираются в стены крохотного укрытия. У меня есть буквально пара вздохов, чтобы выбрать.

      Остаться здесь в надежде, что меня никто не заметит. Или продолжить путь, рискуя не успеть выбраться к настоящему солнцу до того, как ближайший всадник нагонит меня.

      Выйти наружу под сотню сверлящих мёртвых глаз? Они проникают в самое нутро, выуживая всё, чем я наполнена, они смотрят только на меня…

      А взаперти я уже не смогу бороться. У меня не будет и шанса выжить. Возможности вернуть то жалкое существование, в которое я пыталась превратить отведённый мне на земле срок. Никогда не пойти на работу, не увидеть белоснежные хлопья снега, укрывающие голые ветви перед окном, не получить нового сообщения на телефон и не улыбнуться знакомой мелодии.

      Я поворачиваю голову от входа и вижу на пыльной земле внутри моего укрытия крохотный светильник. Он брызжет жёлтым мне под ноги и выглядит таким знакомым, что у меня кружится голова.

      Не выключаю его, а просто отворачиваюсь и шагаю наружу. Два вздоха прошли и решение принято.

      Сотни глаз во всё небо устремляются на меня, просвечивая до самых костей. Вижу маленькую точку вдали на дороге – пока ещё есть время. Но его немного.

      Больше не дышу и иду вперёд. Не оборачиваюсь и не ищу новых укрытий. Не позволяю страхам и сомнениям руководить моим телом.

      Если мой выбор окажется неверным… Что ж, я сделала его сама. Надеюсь, хоть это сможет меня утешить. Хоть что-то в этой жизни я решила самостоятельно.

      Всё ещё чувствую дрожь во всём теле, чувствую капли ледяного пота на спине, чувствую, что ноги готовы подкоситься в любой момент. Но сейчас всё это уходит на второй план. На третий, на десятый.

      Моё сознание целиком заполняет выбранная цель. Я максимально сосредоточена только на ней. Я иду вперёд по пыльной земле, на границе кошмара и всепоглощающей бездны, и ускоряю шаги. Делаю их твёрже, увереннее, быстрее.

      Тридцать восемь. Тридцать девять. Сорок…

      Ничего не происходит.

      Топот всадников всё ближе, но я не позволяю себе оглянуться. Не позволяю побежать, испугаться или сбиться с нового счёта.

      Тридцать девять. Сорок.

      Огромное чёрное солнце надо мной моргает, совсем как живое. За ним вразнобой моргает всё небо. Это выглядит жутко. Глаза наверху не мертвы…

      Двести двенадцать. Двести тринадцать… Тридцать девять. Сорок.

      Сколько раз я не считаю, ничего не происходит. Только воздух наполняется сладковатым душком гнилого тела и металлическим запахом крови. Красные сумерки становятся гуще. Чудится, что вытянешь руку, и она тут же покроется мокрыми алыми подтёками.

      За спиной о землю разбивается очередной жуткий ком полуживого мяса.

      Я не оборачиваюсь. Больше совсем не оборачиваюсь.

      Я