Верёвка и Генералов. Татьяна Демченко

одинаковых дверей, они тихо, на цыпочках, чтобы не разбудить вахтёршу, прошли до лестницы, поднялись на четвёртый этаж и снова двинулись по такому же коридору. Проходя мимо комнаты с номером 412, Зина знаками показал, что живёт в ней. Общая кухня была незапертой. Зина щёлкнул выключателем, и Вера увидела светлый, с желтовато-серым налётом, кафель и разбегающихся по нему тараканов.

      – Фу ты, блин, – она скривилась.

      – Что, не любишь таракашек? – усмехнулся он, снимая пуховик и бросая его на подоконник.

      – А ты любишь?

      Зина пожал плечами:

      – Нормально отношусь, тоже ведь живые существа.

      – Может, у вас тут и крысы есть? – Вера стояла, как вкопанная, не решаясь сдвинуться с места.

      – Да что ты, нет никаких крыс. И тараканы только ночью на охоту вылезают.

      Зина схватил заросший жиром эмалированный чайник, стоявший на одной из трёх больших электрических плит, и налил в него воду из-под крана.

      – Это чей? – спросила Вера, покосившись на чайник.

      – Это? Да ничей, всехний, как отец говорит, – добавил Зина, заметив брезгливость в её взгляде. – Но ты не переживай, это он только снаружи такой неказистый, а внутри вполне себе чистый…

      Поставив чайник кипятиться, он присел у стола-тумбы, открыл её дверцы, покопался на полках, пошуршал пакетами, и кое-что добыл: неполную пачку заварки, остатки сушек с маком и кусочек халвы.

      – Живём, – сказал, показывая Вере добычу, и подмигнул.

      Она, не расстёгивая куртки, не снимая капора присела на табуретку у стола, сняла только варежки.

      – Что-то мне перехотелось пить чай…

      Зина рассмеялся в голос, но тут же прикрыл рот, вспомнив, что шуметь нельзя.

      – Что смешного? – удивилась Вера.

      – Ничего… Ты – смешная! Боишься тараканов и крыс, а сама тусуешься в подвале. Разве там нет живности?

      – Нет, представь себе. А если и есть, я туда в трезвом виде не хожу. А пьяному – море по колено.

      В её голосе звучали упрямство, вызов и… обида. Зина улыбнулся, помолчав, а потом усмехнулся:

      – Ну вот, опять противоречие. Не любишь, когда родители выпивают, осуждаешь их за это, и в то же время водишь дружбу с каким-то деградированными личностями, да и сама не упускаешь случая прибухнуть.

      У Веры и на этот его выпад был готов ответ:

      – Во-первых, мои предки не выпивают, а пьют запоями. Это разные вещи, хотя вряд ли ты сможешь понять. А во-вторых, я делаю, что хочу, им на это наплевать. И тебе тоже должно быть до лампочки.

      В глубине души Вера понимала, что он прав – во всяком случае, на счёт «деградированных личностей» точно, особенно после услышанного сегодня. То, как её так называемые друзья Дед и Вжик обходились со старым больным человеком, не вызывало в ней ничего кроме отвращения и ужаса.

      Зина сел на табуретку напротив неё и посмотрел прямо в глаза.

      – Мне вот интересно, зачем ты хочешь казаться хуже, чем ты есть на самом деле? Ведь ты совсем не такая.

      – Такая-такая, какая же еще? У меня ведь гены испорченные.

      Зина покачал головой.

      – Я