Вне игры. Настя Орлова

что ты занималась организацией, – не сдается брат, пытаясь расположить к себе девчонку.

      Она молчит. Давит из себя вежливую улыбку, но глаза – о эти глаза – выдают ее с головой. В этот миг она напоминает мне испуганную лань, которую окружили волки. Мой отец, ее отец, брат – все они смотрят на нее взглядами хищников. Каждый заинтересован по-своему. У каждого есть выгода. Она же…

      – Рита, ты могла бы показать Михаилу сад? – предлагает сенатор Воскресенский, прерывая затянувшуюся паузу.

      Я вижу, как девчонка вздрагивает, как по ее лицу бежит тень, как судорожно она сглатывает. От моего взгляда не укрываются даже мурашки на ее обнаженных руках.

      А ее отец… Не пойму, он делает вид или действительно не понимает, что его дочь на грани нервного срыва? Или, что еще хуже, он настолько сильно желает сбагрить свою проблемную дочь Мише, что ему на ее состояние в принципе наплевать?

      – Я… М-м-м… – неопределенно тянет она, комкая в тонких пальцах ткань шелкового платья.

      Ну давай же, Рита, придумай что-нибудь вразумительное, мысленно обращаюсь к растерянной девушке. Поставь этих мудаков, решивших сыграть тобой как пешкой в хитроумной шахматной партии, на место. Но по ее взгляду, полному отчаяния, я вдруг понимаю, что у нее не хватит духу. Судя по тому, что говорил отец, ей как минимум двадцать, а то и больше, но выглядит она не как взрослая девушка. Скорее как растерянный, слабый, не уверенный в себе ребенок. Или как маленькая птичка, которая запуталась в сетях и не знает, как выбраться.

      Это не должно меня волновать – у меня своя жизнь вдали от этого цирка. Но почему-то волнует.

      – Я против, – неожиданно для самого себя вступаю в разговор, будто с разбегу ныряю в ледяную воду, уже понимая, что делаю ошибку.

      Все в нашем тесном кругу изумленно таращатся на меня, а я, не задумываясь о последствиях, вдруг делаю шаг вперед, обхватываю хрупкие плечи Риты Воскресенской и, прижав к себе, говорю:

      – Прости, братишка, но девушка уже занята, – приподнимаю бровь, с вызовом глядя на брата, который пронзает меня недоумевающим взглядом. – Мной. И любоваться на садовые клумбы она тоже пойдет со мной.

      С каким-то мстительным удовольствием я смотрю, как гаснет улыбка Миши. Как вытягивается лицо отца. Каким бешенством вспыхивают глаза сенатора. Тишина, которая опускается на нашу компанию, почти осязаемая. Подозреваю, такой афтершок бывает после того, как рядом разрывается бомба. И хотя я вообще ни разу не рыцарь в сияющих доспехах, сейчас я рад, что вмешался в этот фарс.

      – Вы знакомы? – Этот потрясенный вопрос – все, на что оказывается способен мой обычно весьма красноречивый отец.

      У меня нет времени для логического осмысления ситуации, поэтому я действую интуитивно. Это как в хоккее: когда ты пробиваешь буллит – нужно просто довериться инстинктам.

      – Ага. Познакомились на вечеринке пару дней назад, – подтверждаю я, решив максимально придерживаться правды. – Представляешь, пап, это была любовь с первого взгляда.

      – Что… – девушка в моих объятиях вздрагивает, я