Сказки старого волшебника, или Самая звёздная ночь в году. Ольга Васильевна Ярмакова

всего, прибег к сравнению с музыкой. С органичной мелодией, где все ноты расположены удачно и на своих местах.

      А вот мама… она бы ответила слишком просто: свет в оконце. И не преувеличила бы. Для неё Глебушка, действительно, засиял в момент своего появления в этом мире, и с каждым днем его сияние лишь усиливалось.

      Немудрено, что для Марты свет сошелся клином на малыше, долгожданном и, как многие считали, даже запоздалом. Родить ребенка после сорока, ещё и первого, – решиться на подобное смогла бы не каждая женщина. Но Марта, незамужняя флейтистка в оркестре Гранамской филармонии, всю молодость отдала музыке и частично дирижеру. Впрочем, о затянувшейся интрижке догадывались коллеги, судачили соседи, одним словом все были в курсе, кроме законной супруги донжуана. И новость о беременности, внезапная, как удар шаровой молнии, и несвоевременная, ошеломила и выбила из рук флейтистки, то, чем она дорожила с семи лет от роду. Музыка отступила за сцену, предоставив подмостки иному герою. Марта ушла из оркестра, бросила своего долгосрочного любовника, который так растерялся, что надолго растратил музыкальный пыл, а вот любовный перенёс на арфистку. Но бывшую фаворитку всё это не трогало, у неё возрастал интерес к тому, что зрело внутри её живота. Весь мир с того момента, как она узнала, что станет матерью, замкнулся вокруг её особы, а когда малыш родился, – сконцентрировался на Глебе.

      С любовью в Марте прибывала и гордость за сына. Каждый его шаг – взгляд – вздох – жест она трактовала, как нечто, достойное восхищения. Естественно, свой взгляд она старательно «прививала» знакомым и соседям. «Как Глебушка держит ложку! Это же изящество! А как Глебушка слушает меня, когда я наигрываю ему колыбельную на флейте! Всё понимает! А как…». Надо ли добавлять, что в первый год жизни Глеба походы знакомых сократились почти до нуля, а соседи при случайных встречах вдруг суетливо убегали по важному делу. Ну кому охота слушать только о Глебушке и его уникальности.

      Но Марту вовсе не обескураживал тот факт, что телефон молчал, а на праздники никто не приходил да и не звал в гости. Казалось, что её даже устраивает этот вакуум, в котором уютно плавали она и сынишка. Женщина и от детского сада отказалась, заявив, что сама всему научит Глеба, так ей не хотелось расставаться со своим мальчиком. Но на что же они жили? Пускай Марта и ушла из филармонии, но талант и мастерство музыканта остались при ней, а, значит, ничто не мешало принимать на дому детишек и репетиторствовать. Правда, желающих учиться игре на флейте находилось не так уж много, но на жизнь хватало.

      В пять лет Глеб удивил мать, потребовав барским тоном:

      – Мама, я хочу играть на флейте!

      Ну не прелесть? На глазах счастливой матери образовались крупные слезы. Наконец-то!

      – Это у него от меня тяга к музыке, – уверяла она подвернувшейся нерасторопной соседке, та аж покраснела от возмущения, но убежать не могла, на её пути препятствием стояла Глебушкина мать. – А ведь я полагала, что он пойдет по стопам отца.

      Но вовремя спохватившись, Марта не продолжила: тему о дирижере она старательно гасила в самом зачатке; и потому, воспользовавшись